Графиня взглянула на Тармаса. Она
больше не держала ридикюль перед собой, позволив ему висеть на
сгибе локтя, но расслабленной не выглядела. Доктор Генри вдруг
понял, что она ему напоминает – своей холодной красотой, своей
замкнутостью, своей манерой смотреть на собеседника. Сломанная
механическая балерина из числа тех, что попадаются иногда на
каминных полках лондонских гостиных. Сложный изящный аппарат,
внутри которого находится сложнейший механизм, почти совершенный в
своей малой форме. Но шестерни износились, крошечные валики
прекратили работу, и механическая балерина больше не кружится в
пируэтах под изящный звон крошечных колокольцев. Она устало смотрит
на гостей с высоты своей каминной полке, сохраняя на безукоризненно
раскрашенном ангельском лице сухое акварельное
безразличие.
- Приятно знать, мистер Тармас, что я
привлекла ваше внимание. Признаться, я полагала, что из всех
существ женского пола вам интересны лишь те, что наделены копытами
и рогами.
Отповедь прозвучала холодно и резко,
но Пастух лишь обезоруживающе ухмыльнулся. Он мог выглядеть
толстокожим простаком, но Доктор Генри узнал его уже достаточно,
чтобы понять – под этой непримечательной внешностью и дешевым
костюмом скрывается человек, наделенный многими полезными
качествами, в том числе и отменным запасом
самоуверенности.
- Судя по вашей язвительности, мисс,
рога в вашем роду не являются чем-то из ряда вон выходящим. Что же
до копыт…
- Хватит! – резким голосом произнес
Ортона, которому этот разговор, казалось, приносит физические
страдания, - Торговля скотом, несомненно, удается вам лучше
великосветской беседы. Надо быть круглым дураком, чтобы не узнать
ее! Это же урожденная графиня Бле…
Он вдруг запнулся, не закончив слова.
Так, точно его самого пырнули ножом в живот.
- О Боже… Примите мои извинения,
графиня. Я не хотел вот так вот…
Женщина, которую он назвал графиней,
легко качнула головой.
- Все в порядке, мистер Ортона. Поэтам
свойственна легкомысленность, но не переживайте чрезмерно, утрата
анонимности не стала бы для меня смертельной потерей. В моей жизни
были и другие, куда как более серьезные. Особенно с тех пор, как я
попала в Новый Бангор. Но вы правы, мне бы не хотелось, чтоб мое
имя звучало вслух. По крайней мере, не здесь и не сейчас. Не при
таких обстоятельствах. Едва ли за шторой притаился корреспондент
раздела великосветской хроники из «Серебряного рупора», но, если
позволите, я бы хотела оставить за собой свое право на имя, пусть
даже добрым его уже не назвать…