К тому времени сказка про кикимору закончилась, и невысокое
существо, похожее на румяного мужичка, с круглыми щеками, рваной
косматой шубейкой, медвежьими ушами и мохнатыми лапами, откашлялось
солидно и, блестя глазами, заговорило густым медовым голосом: «А
вот я расскажу вам о кладе, который спрятал старый разбойник Уриу
Густо-Пусто. Грабил-то он много, да пропивал еще больше, а уж со
своими подельниками завсегда дрался, как до дележки доходило. Самый
он сильный был, большущий да могучий, хоть и состарился, а силы не
убывало. А все из-за одной ведьмы.
Случилось это, когда Уриу еще молод и хорош был собой. Как-то
спал он в лесу, там на него набрела лесная дева и влюбилась в него.
Уриу наобещал ей с три короба, и что до гроба верен будет, и что
возвращаться будет к ней каждые год, и еще — когда найдет самое
большое сокровище, вернется к ней навсегда. А она за это зачаровала
его, так что ни один враг не мог его победить.
Один раз он и правда вернулся к деве спустя три года, уж как она
радовалась да ласкала его, словами не передать. А потом в делах
своих разбойничьих он позабыл ее, вспоминал лишь добрым словом,
когда в очередной раз удавалось из передряги выбраться живым. Время
шло, покрывался он шрамами и рубцами, выживал даже после самых
страшных ударов, хотя и давно его красивым назвать никак не мог,
лицо уродливо было, не единожды разрубленное и кое-как сшитое
коновалом из его шайки...
Однажды проезжал мимо знакомых мест, но леса того не было больше
— одним сухим жарким летом выгорело все, лишь черные стволы
остались, и ведьмы своей лесной он не нашел. Что с ней стало, было
ему неведомо, да он и не старался разузнать — все забот меньше. Не
любил он всякие обещания давать, и ему легче было без этого
груза.
А скоро Уриу получил свою кличку, прилепившуюся к нему до конца
дней его — Густо-Пусто. Как разживется добычей, так сразу и
спускает ее. А уж как дерется за нее, любому своему подельнику
запросто зубы повыбивает — и за что? Все равно к концу дня ни
монеты не останется, пропьет и прогуляет. А то, бывало, и сиротке
какому целую шапку золотых насыплет с пьяных глаз, потом, правда,
как проспится, ищет его, да уж куда там.
Разжился как-то сундуком заговоренным: никто, кроме хозяина
открыть его не может, а все без толку, пустовал сундук.