Серая крыша, покрытая мокрым от
сырости шифером, показалась из‑за редких деревьев и потрескавшихся
многоэтажек, а я почувствовала, как в животе завязывается узел из
страха и сомнения.
– Боишься? – как будто в ответ моим
мыслям спросил мужчина, задумчиво почесывая топорщащиеся усы.
Кивнула и посмотрела на кирпичное
двухэтажное здание, которое неумолимо приближалось, давя на
психику. Не хочу туда. Будь у меня выбор, оказалась бы сейчас в
другом месте. Но его у меня нет, так что открыла дверь и ступила на
мокрый бетон. Дверь сразу захлопнула, не желая выпускать тепло из
нутра старого автомобиля. Даже там мне дышалось легче, чем под
моросящим дождем и серым небом у ограды Дома. Подставила лицо
холодным каплям и вдохнула морозный воздух.
Страж закона шел впереди, вынуждая
плестись за ним, в отчаянии поглядывая на тучную спину. Ему‑то что
до моих проблем, у него своих – миллиард. Я, возможно, ноя
постоянно о своей жизни, живу раз в пять лучше чем он. У меня хоть
время позавтракать есть.
Миновав парк с редкими деревьями, мы
поднялись на крыльцо, на которое ступать то было опасно – бетон
потрескался и покрошился от времени. Тяжелая обитая ржавым железом
грязно‑жёлтая дверь открылась с громким скрипом, разбудив сторожа и
вахтершу. Оба они вскочили на ноги при виде участкового, но
остановились, после чего с осуждением взглянули на меня.
– Доброе утро, Валентина Сергеевна! –
сказал, улыбаясь старушке, дядь Миша, – как Ваше здоровье?
Женщина скривилась ещё больше и
покачала головой. На вид ей было лет семьдесят, но морально она
готова была орать ещё лет двести. А ещё жаловаться на боль в спине
и раздавать тяжелой рукой подзатыльники всем, кто ей не угодил. Я
была не исключением, так что не понаслышке знала, что ускорения они
придают даже сильнее пинка.
– Опять?! – заорала на весь этаж
тучная женщина, её глаза сверлили меня, как рыбак сверлит лёд для
лунки.
Сторож шарахнулся в сторону, открыв
мне минное поле для пробежки. Воздух накалялся от тяжелых взглядов,
направленных на меня.
Но к моему счастью и разочарованию
вахтерши с лестницы послышался перестук каблуков, и показалась
печальная улыбка Раисы Алексеевны – главной воспитательницы нашего
детского дома. Пара летящих шагов и самая лучшая в мире женщина
спускается и подходит к нам. Меня ласково, но непреклонно хватают
за руку и немного ее сжимают.