Весенний месяц играл перепадами температуры: к вечеру земля
чернела лужицами, в которых лениво плыли облака, – а утром
ненадёжные естественные зеркала индевели холодным призрачно-белым
ледком. Даже днём идти по этим лужам, если на тебе добротные
сапоги, – одно удовольствие. Только слушай, как похрупывает под
ногой ночной ледок да с коротким писком время от времени
разлетается талая вода. А уж если над головой начинают распевать
птицы, если гудящий среди стволов ветер доносит острые запахи
отогревающейся земли и хвойный аромат почек, удовольствие от
прогулки становится чарующим…
Старый эльф уверенно вышел на опушку Нового леса, где-то с
полгода назад сменившего страшное пристанище тёмных друидов. Язык
не поворачивался назвать путника стариком. Высокий и подтянутый,
насторожённый – и шагающий так легко, что казалось – летит… Он
замер, разглядывая раскинувшийся перед ним глубокий овраг, который
каждую весну взрезали новыми руслами талые воды, а каждое лето его
же склоны обрастали густыми травами и почти непроходимым
кустарником. Ярко-синие глаза эльфа, почудилось, всего лишь окинули
этот овраг рассеянным взглядом, но путь через него был определён
мгновенно.
Не торопясь, Трисмегист начал спуск, то и дело цепляясь за голые
прутья кустарников, когда нога начинала внезапно скользить по
утреннему льду, плохо вписавшемуся в старые травы и в корни молодых
деревьев. Перебрался он через овраг с ощутимой опасностью для
жизни, а затем поднялся к опушке другого леса – того, который
тёмные друиды не успели присоединить к мёртвому. Здесь, в звонкой
тишине, птицы, казалось, щебетали излишне старательно.
Постояв на проталинке, эльф внимательно огляделся по обе стороны
от себя. Первый осмотр ничего не дал. Вторую оглядку Трисмегист
провёл более тщательно, добавив короткое поисковое заклинание и
довольно усмехаясь. Одобрительно поднял бровь, обнаружив искомое
справа от себя – в нескольких шагах. И далее пошёл уверенно по
невольной подсказке не вполне опытного мага.
Идти пришлось недолго. Иней, обледенивший травы и прошлогодние
листья, после обеда даже тут, в многовековой части леса, куда
густая листва не пропускает солнечных лучей, успел растаять. Если
бы не сапоги с крепкой подошвой, старому бродяге довелось бы
частенько оскальзываться.
