Гудок штормовой тревоги прорезал
густой грязно-серый туман. Лениво завывая с аэро-бакенов и со
столбов на перекрестках, сирена Срочного Тревожного Предупреждения
оповещала жителей города, что к ночи ожидается туманный шквал.
Мгла затопила Габен еще ранним утром.
А затем, с каждым часом, она все поднималась и замешивалась, уже к
вечеру сгустившись настолько, что полеты над городом отменили. Даже
наземный транспорт работал с перебоями: кэбы исчезли, старенький
омнибус не ходил, да и на трамваи было рискованно полагаться. При
этом обвившие паутиной город трубы пневматической почты дрожали,
почти не успокаиваясь, – сегодня они работали в усиленном режиме:
личное общение заменили собой послания в капсулах.
Когда начало темнеть, уже ни у кого
не осталось сомнений в том, что, пока шквал не закончится, нос из
дома лучше никуда не высовывать. Ну а те, у кого дома не было,
забрались в подвалы и на чердаки, забились в щели, откуда их не
вытянуть – разве что клещами.
Постепенно улицы опустели.
Полицейские тумбы на перекрестках выглядели одинокими и покинутыми
– констеблей распустили по домам еще в два часа дня, и сейчас вроде
как было самое время для всяческой мерзости, что порой творится на
габенских улочках, но различные грабители, коварные убийцы,
заговорщики и им подобные предпочли взять выходной. И то верно –
кому захочется исчезнуть в тумане, раствориться в нем без
следа.
Когда окончательно стемнело,
Тремпл-Толл, который еще называют Саквояжным районом, словно бы и
вовсе вымер. Мощеные брусчаткой улицы и мосты, обычно суетливые и
бурлящие жизнью дворы-колодцы, еще вчера шумные рынки и нервная,
как пациент психушки, Чемоданная площадь с хмурым зданием вокзала –
все замерло и смолкло…
Время будто бы остановилось в
укутанном во мглу городе. Помимо гудков сирены, от которых всякий
раз внутри все вздрагивало, здесь сейчас не раздавалось ни единого
звука. Вой ветра, трамвайные звонки, людские голоса, обычные для
Тремпл-Толл скрипы, скрежет, звон, дребезг… их словно выключили.
Туман пожрал все.
Почти все. Если вслушаться, в районе
улицы Бремроук можно было различить звук быстрых шагов.
В тумане шел человек.
Совершенно не примечательный с виду
человек – такой, знаете ли, обывательский обыватель. Но вся его
обыденность сходила на нет, стоило только к нему как следует
присмотреться. Это был нервный, чем-то обеспокоенный мужчина
средних лет. Волосы взъерошены, пальто распахнуто, шляпа-котелок
танцует в дрожащих пальцах, а под мышкой зажат портфельчик, из
которого торчат конторские бумаги, подписанные неким Джонатаном
Мортоном.
