— Р-ровнее линии, р-р-ровнее… Контур-р р-растекается… муур-р-р. — ленивым, тягучим голосом вещал из кресла упитанный чёрный кот. — Р-р-ровнее, говор-р-рю. Это уже не пентагр-р-рамма…
Мел в руках юной ведьмочки скрипнул. Есения подняла голову, раздражённо прищурив голубые глаза, и громко выдохнула.
— Такой умный? Начерти сам!
— Я? — округлив жёлтые глаза, кот прикрыл лапкой морду, широко зевая, и безапелляционно изрёк: — Я не могу.
— Не можешь?
— Да.
— И чертить не станешь?
— Да.
— Потому что у тебя лапки?
— Да. — усмехнулось кошачье недоразумение, донельзя довольное тем, что его двуногий питомец оказался таким догадливым.
— И мозг блудливого кошака?
— Да… Что?! Я бы попр-р-росил…
— Ага. Попросил бы он… — закатив глаза, девушка махнула на него рукой.
Какой толк с ним общаться? Опять, зараза, валерианы обожрался и завёл свою шарманку всезнайки.
Есения сверила полученный результат её ползания по полу и художества с книгой Марты — верховной чёрной ведьмы, у которой несколько часов назад её позаимствовала. Ну как позаимствовала? Спёрла, когда та легла спать, с твёрдым намерением вернуть к рассвету при любых обстоятельствах.
— Кажется, похоже… — прошептала девушка, поджав под себя ноги.
Она уже не понимала, где реальность, а где желаемое. Страх делал своё дело, внося смуту в беспокойное сознание.
— Ой, дур-р-ра. — проурчал с кресла кот, водя хвостом из стороны в сторону. — Если бы я не жил с тобой, то, глядя на эту пентагр-р-рамму, р-решил бы, что это шедевр-р р-рук стр-р-радающего эпилепсией. Пр-ричем чер-ртил он это в пр—рипадке.
— Да что ты, кот, можешь в этом понимать? — захлопнув книгу, воскликнула ведьмочка. — Никак в фамильяры мои записался?
Кот на минуту задумался. В свободное от разговоров и сна время он и сам не раз задавался этим вопросом. Его и прежде интересовало, почему он такой особенный и есть ли близкая ему по духу душа на этом свете.
— Не думаю, что я фамильяр—р. — прислушавшись к своим ощущениям, выдал котяра.
— То-то же и оно, Митрофан! Поэтому не вмешивайся! На кону моя жизнь!
Есении было обидно слышать подобное от единственного близкого ей существа. Неужели Митрофан не понимает, что когда Марта передаст ей свою силу, его хозяйка умрёт? Да, это лишь теория. Ведь Есения не застала подобного ритуала за свои девятнадцать лет, что прожила под опекой Верховной ведьмы. Но разве может быть иначе?
