Планета была тёплой.
Не жаркой, не душной, а именно тёплой – как чашка в ладонях, как простыня на солнце, как дыхание сонного ребёнка на плече. Как летнее солнце на закате. На своей планете. Давно.
Семья Ингенио выбрала её не по климату. Не по скидке. Не по рекомендациям.
Они смотрели не статистику, а горизонт.
Не в цифры – в небо.
А небо на этой планете было правильное.
Глава семьи сказал, что однажды видел его во сне, и оно выглядело точно так же: глубокое, почти синее, с лёгкой пеленой смысла над краем равнины.
– Слишком красиво, чтобы принадлежать корпорации, – сказала Мария, красивая, добрая.
– Значит, нужно успеть. Пока не переписали на корпорацию, – ответил Лука, крепкий, спокойный, глядя на карту с координатами.
Они купили участок на этой планете – законно. С лицензией.
Бумаги. Интервью. Ещё интервью. Бесконечно.
Множество печатей. Долгий путь. К счастью…
«Сектор N-66. Статус – пригоден к жизни. С низкой рисковой оценкой.
Владельцы – семья Ингенио, в равных долях.
Срок владения – бессрочно, до наступления особых обстоятельств».
Документы подписал сам заместитель министра колониального расширения.
Письмо пришло быстро. Даже с пожеланием удачи:
«Такие, как вы, – новое будущее».
Они сохранили его. Распечатали. Повесили в рамке у входа.
Хорошие люди работают в министерстве. Эмпатичные.
Первые дни – адаптация: выравнивание грунта, установка базовых модулей, проверка системы водоснабжения. Труд. Счастье. Ты хозяин своей жизни.
Потом дело пошло быстрее – поступательно, спокойно. Дом рос не вверх, а вширь, как всегда хотел Лука: низкий, вытянутый, с террасой под навесом и широкими окнами, выходящими на озеро.
Озеро было мелкое, прозрачное, будто не знало, что можно скрывать. В нём отражались звёзды и три луны. Ребёнок – восьмилетний Маттео – каждый вечер пытался поймать их ведром. У него не получалось, но он упорно продолжал.
Мария выращивала редкие травы в бесконечных переносных грядках. Пахло остро, почти пряно. Травы покупали. Счет в банке рос. Иногда она клала пучок на подоконник, и ветер разносил запах по всему дому.
– Здесь даже воздух чувствуется по-другому, – говорила она. – Свободный.
– Это потому, что ты наконец можешь дышать, – отвечал Лука, и в его голосе было столько усталости, сколько не помещалось в прежней жизни.
