Бафомет – Дивный новый мир
Режим «по умолчанию»:
В каждом заложена
Тяга к отчаянию.
В каждом приложена
Тяга к молчанию.
Бежим. Я ускользаю:
В Чёрный Октябрь,
В пасмурном зареве —
Русский макабр,
Московская паника.
Явление первое – Вавилон Великий и его жрица
Сразу после того, как я родилась, на мир рухнули бомбы. Былой мир умер и переродился, как бабочка, выбирающаяся из кокона. Ценой одновременной гибели миллионов и жертвами миллиардов, мир прошёл процесс превращения в имаго. В свою финальную и завершённую форму.
К сожалению, я не могла лично наблюдать насколько новый мир совершеннее старого. И если с тем, что я не видела лично, как жили люди до ядерной войны всё, в целом, очевидно. То причина, по которой я ничего не знала о новом, была в моей странной семье, с которой я жила на уединённой северной ферме, среди бесконечных бореальных лесов.
Всю информацию о внешнем мире, что пролегал за пределами чащоб, я в основном получала от своего дяди, Феликса. Хотя он мне был скорее как брат или лучший друг.
Дядя многое знал о былом мире. Он был очень и очень старым лисом, хоть таковым и не выглядел. Его любимой темой была революция, случившаяся семьдесят лет назад. Её дядя застал и прожил от начала и до конца лично, будучи ещё юным, тридцатилетним мужчиной.
Выходило, что Феликсу стукнуло уже практически сотня лет. Когда я спрашивала его о том, как так вышло, он лишь отшучивался, что я бы удивилась куда больше, если бы мой отец решился рассказать мне, сколько ему лет…
К слову, хоть я и зову Феликса «дядей», собственно братом матери или отцу он точно не был. Но жил лис с нами в одном доме и работал не меньше и не больше других. Особенно он любил охотиться. Всегда приходил с огромной связкой самой разнообразной дичи.
А после, уже вечером, мы с ним сидели у костра, и я помогала ему очищать тушки. Свежуя трёхглазого кролика, Феликс снова завёл свою любимую историю:
– Когда-то я думал, что люди больше никогда не будут голодать… – он глянул на меня своим исковерканным проклятием чёрным, вспухшим глазом, – Знаешь, в те времена еда была простой и её едва-едва хватало, но сама надежда на лучшее делала её столь вкусной… Сейчас уже всё совсем не так. Надежды в нашем новом мире не осталось.
