Он с трудом нашел в себе силы для того, чтобы оторвать взор свой
от готовящейся еды и посмотреть на мужчину, что сидел напротив.
— Как вы нашли меня? — задал Трафо вопрос, обращаясь к нему. — И
как, Эши вас дери, вы узнали, что у меня есть карта Исцеления?
Путешественников было пятеро: мужчина, видимо, глава семейства,
его жена, младенец, подросток лет пятнадцати и древняя, как все
миры, вместе взятые, старуха.
— Меня зовут Глут, — слегка подавшись вперед, представился
мужчина. — Это моя жена, Вель. Моя новорожденная дочь еще
безымянна, ибо больным детям, как ты знаешь, имен не дают, дабы в
случае гибели их души не занимали чертогов загробного мира, а могли
скорее вернуться на землю.
— Да! — встрепенулась Вель. — Спасибо тебе, странник. Твоя карта
и ты исцелили нашу дочь, и мы почтем за честь, если именно ты
подаришь ей помимо спасенной тобою же жизни еще и имя.
Трафо прикоснулся к груди, давая понять, что он польщен, и в
просьбе не откажет. Как только он вновь выпрямился, тут же
вопрошающе уставился на Глута, призывая того продолжать.
— Эта почтенная женщина не кто иная, как мать моей жены.
Гезиль,—Глут указал на старуху.
Та никак не отреагировала, лишь плотнее укуталась в старое
одеяло. Годы и остывшая кровь не способствовали уюту в столь
прохладную ночь. Дряблая кожа, трясущийся, вытянутый вперед
подбородок, тонкие сухие руки и прочие спутники старости — все это
было у Гезиль. Жизнь в этой ходячей мумии теплилась только в синих
сапфировых глазах. Стоило Трафо встретиться взглядом с Гезиль, как
по его телу незамедлительно пробегала дрожь. Эти глаза могли
принадлежать только очень сильному человеку, и светились таким
разумом и волей, что становилось понятным, как им тесно в своем
узилище.
— Мой сын. Первенец, наследник и опора. Трухо, —Глут указал на
подростка.
Тот с отсутствующим видом, словно не о нем речь, деловито тыкал
острием ножа в кусок жарящегося мяса. Видом своим Трухо мало чем
выделялся перед своими сверстниками. Бойкий малый, которому трудно
усидеть на месте, но уважение к отцу надежно удерживало его от
ночной прогулки в степь. Какой юноша не стремится доказать всем на
свете, и себе в первую очередь, что страха в нем нет, и путешествие
в глубь степи, где обитает ужасный Эши— плевое дело? Пусть даже это
путешествие всего-то на сотню шагов.