— Моя семья занималась торговлей в Набакисе, да и во всей
Затарии и даже за ее пределами на протяжении семи поколений. Я не
стал исключением. Унаследовав от отца дело, я женился на своей
прекрасной жене. Нет-нет, не сомневайся, она действительно
прекрасна. Ее изнуренный вид — следствие постоянного недосыпа и
страха за жизнь малютки.
Глут перестал рассказывать и с нежностью посмотрел на жену,
прижимающую так непривычно спокойную дочь к груди. Трухо хмыкнул,
по-мальчишески не понимая такой слабости отца, и вновь, но уже с
неким остервенением, проткнул кусок мяса на вертеле.
— Все было хорошо и спокойно, — продолжал Глут. — До недавнего
времени. Когда моя прекрасная Вель сообщила радостную весть о
скором пополнении в семье, счастью моему не было предела. Гуляла
вся улица. Никто не посмеет сказать, что Глут поскупился, и не
озаботился тем, чтобы разделить радость свою с соседом и другом. Но
Боги не увидели моих стараний и наслали болезнь на мою маленькую
дочь. Не вспомнить мне ни одной спокойной ночи. Ее плач сводил меня
с ума…
Тяжкие воспоминания заставили мужчину замолчать. Он никак не мог
справиться с комом в горле, пытался проглотить его, прятал стыдливо
глаза, отворачивался. Несколько минут ему потребовалось, чтобы
прийти в себя и продолжить рассказ.
— Я истратил почти все свои деньги на лечение дочери. Нанимал
любых лекарей, но те лишь разводили руками. В отчаянии я готов был
продать дело и дом, но вовремя остановился. Что бы мне дали
вырученные деньги? Нанять еще лекарей и заплатить им за то, что они
в конечном итоге поведают о своем бессилии? Тогда и случилось
первое чудо — мать моей Вель, что всегда жила с нами, вновь обрела
голос, и после семнадцати лет молчания сказала, что нам следует
ехать на заставу. По ее словам, мы встретим там человека с картой
Исцеления, и он поможет нам. Я схватил семью и отправился в путь.
Через день мы добрались до места, и после недолгих поисков и
двух-трех подкупов узнали, что совсем недавно монахи задержали
чужака, а после отпустили его восвояси, потому что у того, по
слухам, была одна из божественных карт. Недолго я размышлял, прежде
чем понять, куда ты мог направиться, и, отказавшись от отдыха,
вновь прыгнул в повозку. И вот мы здесь. А теперь прошу тебя —
раздели с нами ужин, проси любую награду и дай имя нашей
дочери.