Им было страшно. Действительно страшно – они сжимали
в руках платочки, до скрипа держались за подлокотники кресел и руки
друг друга. Застывшие как молчаливые статуи, впервые столкнувшиеся
с казнью. Такого они прежде не видели.
Только серые драконы в большинстве своём сохраняли
спокойствие. Нет, их напрягало происходящее, но они не чувствовали
над собой занесённого меча. И оставались стойкими.
– Внимание, кэрры! – хрипло процедил Ник,
насладившись зрелищем. И сжал пальцы в кулак. На стекло брызнула
кровь, раздался взлётный крик, оборвавшийся у пика. После чего
отпущенная пьетта вгрызлась в тело несчастного и за несколько
секунд от него не осталось ничего. – Не забудьте рассказать об
увиденном, – добавил король, возвращаясь в кресло к улыбающейся
Анке. Она нежно дотронулась до его щеки, одобряя его действия и он
успокоился.
Тем временем вывели следующего обвиняемого. И
процедура повторилась, только уже без помпы, а довольно просто.
Приговор, заключение в клетке, последнее слово, движение
королевской руки – смерть. Те, кто успевал что-то сказать, молили о
пощаде или кричали о невиновности, но были и те, кто призывал
кэрров свергнуть короля, говоря о его безумии и бесчеловечной
жестокости. Таких оказалось немного и их даже не было
жалко.
Никлос играючи обращался с пьеттой, показывая, что
каждое творимое за стеклом зверство – дело его рук. Он хотел, чтобы
они накрепко запомнили, что ждёт за неповиновение короне. Каждый
раз, сжимая кулак, король видел перед собой ухмыляющееся лицо
Тьена. Слышал его смех и от этого злился всё больше и больше.
Жалкий юнец, а смог обставить всех! Найденные доказательства в доме
Адегельских оказались настолько чудовищны, настолько же ужасающим
был тот факт, что парень и от круга заговорщиков скрывал
собственные эксперименты с Чёрной пьеттой.
Но самым жутким было то, что всё начала его мать,
Вишка, которая с самого рождения понемногу пичкала ребёнка ядом
пьетты, вырабатывая устойчивость к спорам растения. Она сплела для
него рубашки и нательное белье из стеблей и листьев цветка, а
высушенные бутоны перемалывала и набивала подушки сына. Он всю
жизнь контактировал с отравой и это помогло выработать особую связь
с растением. Сделало его особенным. Через останки отца и деда
Никлоса, найденные в подвале дома Адегельских.