Реальность показала, что я была слишком наивна. Первые полгода
Димка плохо спал, и в минуты отчаяния я не раз и не два поминала
«добрым» словом его горе-папашу, который вот так запросто переложил
на меня ответственность за нашего общего ребенка. Если бы не Ленка,
которая периодически оставалась у меня ночевать, я бы точно
свалилась с нервным истощением от недосыпа и голода. Питание
оказалось отдельной проблемой. У Димки началась аллергия буквально
на все. В итоге к его шести месяцам я ела только гречневую кашу с
куриной грудкой, а он все равно орал как резаный и мучился то
коликами, то диатезом. Я разрывалась между жалостью к сыну,
жалостью к себе и боязнью не справиться, потому что отложенные на
черный день деньги таяли с катастрофической скоростью, а проводить
онлайн занятия в такой обстановке было невозможно.
Я дошла до того, что позвонила маме и спросила, не может ли она
изредка сидеть с Димкой вечерами, чтобы я могла работать, но мама
ответила, что не может. И в общем-то она была права, потому что
рожать ребенка, не имея мужа и достаточной финансовой подушки, было
моим решением.
Однажды Ленка спросила меня, не жалею ли я о том, что оставила
Димку. Мне даже не пришлось задумываться над ответом. Как я могла
об этом жалеть? Он был рядом со мной, он улыбался мне, он крепко
держал меня за палец и смотрел на меня так внимательно, что я
начинала понимать всех тех, для кого материнство становится смыслом
жизни. Я только от всей души надеялась, что сохраню рассудок до
того момента, когда он чуть повзрослеет и нам с ним станет
полегче.
За несколько недель до рождения Димки Павел Николаевич перестал
появляться в моем доме. Он как-то признался мне, что ему сложно
видеть маленьких детей. Насколько я поняла, у них с женой произошло
несчастье. О подробностях я не расспрашивала. Просто вздохнула с
облегчением, потому что не готова была на данный момент ни
принимать, ни отвергать чьи-либо ухаживания. Когда мы с Димкой
выписались из роддома, Павел Николаевич прислал в подарок
автоматические качели и развивающий коврик. И то и другое Димке
понравилось. Мне же вновь стало неловко. Я даже позвонила ему,
чтобы отказаться, но он попросил не обижать его. Его голос звучал
спокойно и уверенно, и я сдалась.
Димкины шесть месяцев мы отмечали вместе с девчонками. Ольга
испекла диетический торт, и я даже не стала спрашивать, что в нем,
потому что выглядел он как стопка блинов, смазанных маслом. Зато
сверху красовалась клубника. «Ты ее есть не будешь, и верхний слой
мы снимем». Именинник шустро ползал по полу, пытаясь добраться до
резинового жирафа, которого «добрая» тетя Лена то и дело отодвигала
в самый последний момент. В это время в дверь позвонили. Я
бросилась открывать, надеясь, что мои родители все же решили
познакомиться с внуком. Но это оказался Павел Николаевич. В руках
он держал букет циний, похожих на ромашки. Он был все так же
улыбчив, вежлив и, чего уж греха таить, красив. И на его пальце
по-прежнему красовалось кольцо. Он снова ничего не требовал, не
давая мне ни шанса почувствовать, что такое активное участие в моей
жизни — неправильно.