Кирилл безо всякого выражения
смотрел в пространство перед собой и, похоже, совсем не слушал
ядовитых речей Романа. Повисла очень неприятная тишина.
– Может, удостоишь меня ответом? Или
хотя бы взглядом…
«Сейчас он встанет и преспокойно
удалится», – меланхолично подумал Роман. И точно – Бергер тихо
встал и, не глядя на него, направился к выходу. «Интересно,
заплачет или нет?».
– Стоять, – будничным тоном сказал
Роман. У него почему-то не было сил повышать на Бергера голос. И
даже когда Кирилл абсолютно проигнорировал его приказ и как лунатик
прошёл мимо него в коридор, он не нашёл в себе сил заорать как
обычно и хорошенько встряхнуть за грудки этого своенравного
ботаника. Пришлось просто встать и преградить Бергеру путь,
прислонившись спиной к входной двери.
– Если хочешь знать, то я помню, что
изначально у меня была совсем другая цель. И эта Карта с самого
начала казалась мне странной: вроде моя, но что-то не то. Как
чудесно всё разъяснилось! Оказывается, это ты влез со своими
благодеяниями! И что теперь? Я твой вечный должник?
– Ты ничего мне не должен, –
бесцветным голосом ответил Кирилл.
– Отрадно это слышать. Однако
должок, как я понимаю, за мной помимо твоего благородного
бескорыстия образовался.
– А где твои родители? – неожиданно
спросил Бергер.
Роман был настолько сбит с толку
неуместностью этого вопроса, что машинально ответил:
– Уехали. На море.
– А ты почему не с ними?
– О-о! Планировалось, конечно, что я
тоже поеду. Но я устроил грандиозный скандал с битьём посуды, и
меня сочли за благо оставить там, где я хочу. То есть, дома.
– Представляю себе, – грустно
усмехнулся Бергер.
– Вряд ли. Ты ещё не испытал на себе
и десятой доли моего гнева. И перестань на меня так смотреть.
– Как?
– Как побитый щенок.
Кирилл сделал слабую попытку
улыбнуться.
– А можно мне где-нибудь присесть? –
жалобно спросил он.
– Разумеется. А что случилось-то? –
заволновался Роман.
– Кажется, я зря позволил тебе… –
Бергер покрутил рукой вокруг головы. – Похоже, всё вернулось.
В общем, я снова его слышу, – тут глаза Кирилла из голубых вдруг
сделались чёрными – так расширились его зрачки. – Ты только не
оборачивайся, – через силу прошептал он. Но Роман, конечно же,
сразу дёрнулся и взглянул туда, куда с таким ужасом уставился
Кирилл.
В самом тёмном углу прихожей стоял
мужчина в чёрном бархатном камзоле. Длинный плащ искусно
задрапирован на левом плече. Из-под плаща выглядывают высокие,
отделанные кружевом манжеты. Высокомерное лицо в обрамлении
вьющихся чёрных волос, небольшая бородка, сверкающие тёмные глаза.
Он властным жестом поднимает руку с зажатыми в ней перчатками и
что-то нетерпеливо говорит Кириллу.