— Да надо было его подержать в
камере декаду-другую, чтобы хоть через отмороженную задницу до
этого места, — Фархад указательным пальцем ткнул Терри прямо в
висок, — дошло, что мы здесь не шутки шутим.
— Надо было, — неожиданно легко
согласился Риттау.
Подавальщик, мальчишка на вид едва
ли разменявший шестнадцать лет, поставил перед Терри тарелку с
рыбой и овощами, а рядом с Риттау — пузатый керамический чайник,
источающий яркие ароматы терпких ягод и меда.
Фархаду не досталось ничего, кроме
извинений. Он поманил мальчишку пальцем и проникновенно сказал, что
ему не нравится смотреть на то, как едят другие, когда он голоден.
И посоветовал поторопиться. Подавальщик побледнел и рассыпался в
обещаниях, исполнение которых вряд ли зависело от него лично.
— Опять сырое принесут, — спокойно
прокомментировал Риттау, наливая себе чай. — И ты опять будешь сам
виноват.
Терри с несчастным видом смотрел
вареной рыбе в слепые глаза и не решался взять в руки приборы. Ему
отчаянно не хотелось есть, особенно несчастную рыбу, брошенную на
хлебную лепешку рядом с холмиком небрежно нарезанных овощей, среди
которых преобладали морские водоросли. Несколько мелких, ранних
томаатти раскатились по тарелке, будто тоже хотели сбежать, да не
вышло.
— Ну и? — пытливо заглянул ему в
глаза Риттау. — Какие планы на долгую и счастливую жизнь,
Терри?
— Я буду служить своему королю и
стране, — выдавил Терри. Ему легко было угадать правильный ответ —
точнее прочитать его в холодных фиолетовых глазах Риттау. Наградой
ему стала одобрительная улыбка. А еще Риттау наконец перестал
сверлить его взглядом, и стало легче дышать.
— Вот и хорошо. Ну и не забывайте
народную мудрость: от законников бегают только преступники.
Попробуете сбежать — поймаем, и будем уже иначе разговаривать. Даже
не так. С вами будет Фархад разговаривать, а я буду молча слушать.
Надеюсь, между нами больше не осталось недопонимания?
Вновь рядом возник подавальщик,
салфеткой протёр стол перед Фархадом и аккуратно поставил тарелку с
толстым пластом красного мяса. Слегка отбитый кусок говядины еще
тихо шипел — явно только что его опрокинули со сковородки. К
ребристому краю прилипли сухие соцветия луговых трав, добавляемых
для аромата. Аристократические ноздри Риттау раздулись от плохо
скрытого раздражения. Терри поспешно зажал рот обеими ладонями,
боясь вскочить и броситься прочь. После такой отповеди он боялся
даже с места сдвинуться. Но еще больше он боялся, что его прямо
сейчас стошнит.