Партизан ускорял шаг. Чем быстрее он шёл, тем сильнее
прихрамывал, а всё равно угнаться за ним оказалось непросто. И
хорошо, что пришлось напрячься, быстрая ходьба немного
отвлекла.
Лесник неожиданно остановился, мы столпились вокруг. Партизана
что-то насторожило, и он велел нам заткнуться и не пыхтеть; ружьё
уже в руках, а сам он в чащу всматривается. Леший указал куда-то в
лес, где среди деревьев начала сгущаться темень.
– Там? – едва слышно спросил он.
– И ещё вон там, – Партизан кивнул на кусты, что росли по
другую сторону дороги.
Я тоже всмотрелся, и уши навострил – по листьям шуршит вновь
начавший накрапывать дождь, журчит невдалеке ручеёк, ветер шелестит
кронами. Вот и всё, что я увидел и услышал.
– Что-то рановато они повылезали, – прошептал Партизан, – хоть и
тучи, а всё равно для них светло. Давайте поспешать. Успеем до
темноты – переночуем по-людски, а не успеем – придётся, как
птичкам, на деревьях ночь пережидать. Понятно?
– Понятно, начальник, – ответил Сашка.
– Если понятно, вперёд.
И мы рванули. Не то чтобы побежали – попробуй-ка, побегай с
тяжёлым рюкзаком и автоматом за спиной! Я бы, может, и смог, а
каково, например, профессору? Для него и прогулка из одного конца
посёлка в другой – путешествие. Но пошли мы очень быстро. Я на ходу
в чащу поглядывал. Иногда казалось, что меж деревьями мелькают
силуэты – неясные и серые. Пристальнее всмотришься – никого там
нет; всё – игра воображения. Вслушаешься – ни лист не зашуршит, ни
сучок под лапой не треснет. Тишину нарушают лишь наше сопение да
топанье. Скоро даже я выдохся, а Партизан и не думал сбавлять
ход.
Сначала я увидел справа от себя ржавую табличку, на которой уже
невозможно было разобрать надпись, а потом, неожиданно, и как-то
сразу мы оказались в придушенном лесом селении. Кривые дома,
дырявые крыши, пустые окна, улицы поросли кустарником и деревьями.
Посреди этой разрухи крепостью высится маленькая железобетонная
двухэтажка: наверное, в прошлом это был магазин, или, скорее всего,
какая-то контора. Окна закрыты ржавыми ставнями, на двери огромный
засов. Партизан повозился с замком, и дверь нехотя поддалась,
окрест разлетелся железный скрежет.
Мы зашли в большую тёмную комнату. Проём в дальней стене, за ним
лестница. Полки, на которых, кроме лоскутьев паутины и
толстого слоя пыли, ничего нет; у шкафов выломаны дверцы; окна с
выбитыми стёклами забраны железными решетками, и прикрыты ставнями;
половицы под ними прогнили от дождевой влаги.