Проняло меня это зрелище, я отпрянул от окна. Ну его, нет сил
смотреть на всякую нечисть. А волколаки начали кричать, не смолкая!
Я свернулся клубочком на полу, под голову сунул влажную куртку, да
разве уснёшь? У Лешего, однако, получилось – завернувшись в плащ,
он спокойно похрапывал в уголке. Показалось, что сквозняк сделался
особенно холодным. Я встал и раскурил от свечи трубку, тут ко мне
подсел Архип.
– Тоже не спится, – вздохнул он, зябко кутаясь в плащ. – Видал я
волколака, только, дохлого. Похож на большую собаку… будь другом,
угости табачком.
– Ты, вроде, не куришь, – удивился я.
– Вроде нет, а сейчас, пожалуй, закурю.
Я дал профессору раскуренную трубку, для хорошего человека
не жалко. Обтерев мундштук о рукав, Архип осторожно втянул горький
дым. После первой затяжки у профессора выпучились глаза, после
второй потекли слёзы.
– Спасибо, – сказал он, возвращая трубку, – но это не табак!
– Почему не табак? – удивился я. – Самый настоящий!
– Ты бы не затягивался, профессор, – посоветовал Антон. –
Не смотри на нас, мы-то привычные, и то вдыхаем осторожненько и
через раз, а ты просто в рот набери, чтобы вкус распробовать, тогда
нормально.
– Всё равно гадость. Вот раньше, помню…
– Раньше много чего было, – сказал я сердито. Вообще-то мне всё
равно, я не видел этого «раньше», значит, и переживать не о чем.
Другие любят вспоминать о «той» жизни, а ещё они любят делиться
воспоминаниями со мной. Когда нет настроения, это сильно
раздражает.
– Да, много чего было, – Архип зажмурился, – и в один миг –
ничего и никого.
– Мы же остались, – перебил я профессора. Знаю, раз начал
человек в таком духе прошлое вспоминать, либо дело закончится
истерикой, либо впадёт мужик в жуткую меланхолию – лучше сразу
пресечь. Я сказал, попытавшись, чтобы прозвучало грубо: – Живи, и
радуйся! Чего тебе ещё!
– Мы остались, – согласился профессор, – но мы не в счёт,
мы случайность. Повезло! Что бы там ни произошло, а нас
лишь краешком зацепило. Если война, то пожалели на это захолустье
боеголовку; рядом ни одного приличного городка. А ежели что другое
– опять же, городов близко не было, а та гадость, от которой
мир чуть не рассыпался в труху, понятно, не в деревне
случилась. Раз уж выпало нам уцелеть, надо было жизнь
налаживать, а люди вместо этого стали резать друг друга почём зря,
выясняли, кто главнее. На Терентьева охотились, а потом
переключились на Степана. Да и сам Стёпка… вспоминать