– Перекур, парни, – говорит Леший. – Ушли, тварюги!
– Не ушли, – скалится Партизан, доставая из ружья стрелянные
гильзы. – Затаились. Ничего, нам бы дождаться света, тогда и
поохотимся. Антон и Олег, лезьте по-молодецки, на крышу. Оттуда
гляньте, что делается за домом.
Трухлявая лестница привела на чердак, а потом, через дыру,
мы пролезли на карниз.
Небо стало сереть. Мелкий дождик барабанит по обмётанному
пятнами зелёных и жёлтых лишайников, шиферу. Мы лежим, боясь
пошевелиться, потому что крыша от каждого движения потрескивает,
хрупкий настил крошится и прогибается.
Волколаки решились. Я видел, что они больше не хотят охотиться
– но они пошли! Мне показалось, твари знают – ничего хорошего
их не ждёт! Осторожно, крадучись звери вылезали из кустов. Один,
самый крупный и облезлый, задрал морду, его глаза прищурились.
Откуда-то я понял – тварь раздражает свет предутреннего неба, ещё я
почувствовал – зверь ненавидит меня за то, что я заставил его
бояться. Я смотрел на волколака, он – на меня. Он то вставал на
задние лапы, то опускался на четвереньки и не мог отвести взгляд.
Раздался вой, похожий на плач. Зверь рванул к дому. Это был
чемпионский прыжок: тварь почти дотянулась! Передние лапы
скользнули по краю, шифер треснул, и волколак тяжело шлёпнулся на
землю!
Остальные медленно приближались, ползли на брюхах. Теперь их не
так уж и много – пятеро. Ещё двое чуть поодаль. С ними
какое-то розовое страшилище. И ещё одно.
Вожак после неудачного прыжка сумел подняться на задние лапы.
Наши взгляды вновь встретились.
«Хочешь жить, проваливай, урод!» – мысленно посоветовал я и
прицелился. Вожак, а за ним и остальные твари пустились наутёк.
Над трупом суетились полчища мух. Смотреть на
эту падаль мерзко, но живой волколак стократно гаже. Показалось,
есть в нём что-то неуловимое, намекающее. Вроде бы зверь, но встал
этот зверь на задние лапы, и перед тобой смешное и гадкое подобие
человека.
Спина поросла реденькой шёрсткой, через
которую просвечивает розовая, в коричневых пятнах и бородавках,
кожа, зато живот голый. Морда плоская, больше похожая на
кошачью, а из раззявленной пасти наружу вылезли торчащие вкривь
клыки. Но интереснее всего передние лапы.
Непропорционально длинные, они заканчиваются корявыми,
покрытыми редкой щетиной, пальцами. На них тускло сверкают острые,
как ножи, чёрные когти. Урод, он и есть урод!