– Пора улетать, орлы, – прервал научную дискуссию Партизан, – И
как можно быстрее! Сдаётся мне, скоро на запашок соберутся
падальщики, ещё мне кажется, кое-кто из них не побрезгует и
свежатинкой. Шибко умные пусть остаются, и умничают дальше, а
если кому интересно ещё немного пожить, тому лучше
поторопиться.
Возвращаться на железку мы не стали – там, по словам лесников,
всё загадил вонючий мох. Шли через чащу. Случилось попетлять,
обходя буреломы и поросший молодой осиной валежник. После
часа блужданий в зеленоватом сумраке, я смутно
представлял, в каком направлении мы движемся. Густые кроны
сомкнулись над головой. Капать перестало, но из низин
потянулся мокрый туман. Солнце, когда оно
случайно выглядывало из-за облаков, заслоняла
листва. Вскоре я окончательно запутался, в каком направлении
движется наш отряд; возникло стойкое ощущение, что мы нарезаем
круги. Ещё через час я почувствовал, что неторопливое блуждание
вымотало меня больше, чем вчерашняя суматошная пробежка.
После ночной бойни в крови кипел адреналин, потом
возбуждение схлынуло, а усталость никуда не делась. В таком
состоянии любая мелочь раздражает: ветка, хлестнувшая по лицу;
ямка, в которую неожиданно провалилась нога; щекочущая лицо
мошкара.
Потянуло сыростью, плесенью и чем-то давно умершим, а
сейчас активно разлагающимся. Деревья обросли толстыми шубами мха –
хорошо, что нормального, не источающего вонючую слизь. Мох везде:
на стволах, на ветвях, на земле. Вокруг полно грибов; куда ни
глянь, осклизлые разноцветные шляпки. Большие лужи, почти озёрца;
гладкая поверхность одних затянута радужной плёнкой, в других
монотонно булькают всплывающие со дна пузыри. Капли пота на лбу и
на висках. Ноги тяжёлые: под сапогами хлюпает, их облепила жидкая
грязь. Но хуже всего проклятые комары.
Незаметно лес сделался совсем непохожим на тот, что растёт
вокруг Посёлка: буйная зелень, мясистые листья, густой, наполненный
мощными ароматами застоявшийся воздух, и духота.
Партизан сноровисто пробирался сквозь валежник, но сделавшаяся
заметной хромота выдавала, что и он подустал. Лесник привычный, а
нам и вовсе не до шуток. Архип, тяжело, с одышкой, заглатывая
воздух, неожиданно привалился к дереву.
– Всё, – выдавил он, сбросив рюкзак и плащ на землю, ветровка на
нём промокла от пота. – Больше не могу, извините.