Факсимильная машина выбросила дагер
супругов Кинн, и сомнений не осталось. Конечно, Рейс назначил
экспертизу, но и без нее сходство с Эрнстом и Кейтлин Кинг было
неоспоримо.
Вот так — потяни за одну тоненькую
ниточку… А ведь казалось, что название улицы прочитать невозможно.
Одна крохотная ошибка в работе германской разведки… Или это вовсе
не ошибка?
Еще днем полковник выяснил, что Кинг
для предстоящих родов оплатил жене отдельную палату в родильном
отделении Лондонского госпиталя, в то время как семье Кинг такая
роскошь была не по средствам — Кейтлин уже несколько месяцев не
работала, а заработок ее мужа едва позволял сводить концы с
концами. Зачем им потребовалась отдельная палата? Все очень просто:
потому что во время родов можно определить национальность любой
женщины. Роженицы кричат на родном языке, на диалекте той
местности, где родились.
И хотя подтверждений, что супруги
Кинг немцы, вполне хватало и без того, Рейс все равно распорядился,
чтобы из Лондонского госпиталя сообщили о поступлении миссис Кинг,
когда подойдет срок. Ну и дал указания агентам прибыть туда к
началу родов. Отдельная палата играла ему на руку.
Это еще не твердое доказательство
причастности Аллена к работе на немцев, но твердых доказательств от
Рейса никто и не требовал. Бейнс задумал хитрую игру: если Аллен
чист, это Бейнсу ничем не грозит; если он немецкий шпион, через
него в Берлин пойдет та информация, которую Великобритания сочтет
нужным туда передать. И этой информации кайзер поверит скорей, чем
полученной официальным путем. Однако что-то подсказывало
полковнику, что игра уже идет, а его включили в нее для
перестраховки, — всем известна его репутация педанта,
подозревающего всех и вся…
Рейс оторвал секретаря от распечатки
телетайпограммы и велел посмотреть, включена ли аналитическая
машина Темз-хаус, — кодеры МИ5 не отличались немецкой
педантичностью. Надо сказать, Аллену неплохо удавалось походить на
типичного английского кодера. И хотя светлые волосы теперь ценились
в рейхе выше, чем светлые головы, внешне он скорее напоминал
англичанина, чем арийца. Впрочем, Аллен мог и не быть немцем, его
могли завербовать и здесь, в Лондоне, и в Кембридже, где он учился,
и в Калькутте, где он родился и вырос (и это, разумеется, тоже
подлежит тщательной проверке, но — утром).