– Сестра, беги!
Прозвучал тоненький, страшный крик.
Чей – не разобрать.
Изулена подняли в воздух – выше, ещё
выше. Нож выпал из дрогнувших пальцев, башмаки слетели с ног вместе
с обмотками.
– Сестра! – крикнул он снова… и
напротив себя увидел Анфигрену. Её тоже подняли и держали три
птицы, вцепившись когтями в платье. Изулен выдохнул с облегчением –
жива! Только на щеке алела свежая царапина, и один башмак еле
болтался на ноге. Мелькнула тревожная мысль: что нужно от него и
сестры этим одноглазым тварям?
Пленников понесли прочь так
стремительно, что Изулен едва успел глянуть вниз. Фея в белом
лежала неподвижно, остальные сражались с десятком птиц.
Анфигрена всхлипывала. Потоки
воздуха били Изулену в лицо, не давая сказать ни одного слова,
чтобы утешить сестру. Всё из-за проклятых фей! Всё они
виноваты!
Стало гораздо холоднее – пленников
несли к горам, и как помнил Изулен из короткого школьного обучения,
это должны быть Герийонские горы. Дрожа от ветра в своей простой
домотканой рубахе и штанах, Изулен часто глотал воздух, и в голове
у него вертелось: «Кэаль, помоги, помоги, Кэаль, помоги…»
Свет Золотой Звезды медленно тускнел
– скоро она уступит место Алой. Внизу показалось тёмное отверстие в
горе – должно быть, пещера. Птицы стали снижаться так быстро, что у
Изулена перехватило дыхание. Его сбросили на землю, и он ушиб себе
локоть, да так, что в глазах потемнело. Ничего, пустяки! Неподалёку
пискнула сестра – и, вскочив на ноги, Изулен рванулся к ней.
Анфигрена сжалась на земле, взлохмаченная, плачущая, в порванном на
плече платье. Второй её башмак тоже слетел в полёте, и на ногах
оставались только шерстяные чулки.
– Анфи, с тобой всё хорошо? Не
бойся, я…
Он не успел договорить. В спину
больно ткнули чем-то острым, и, оглянувшись, Изулен увидел, как
подобравшаяся со спины птица угрожающе щёлкнула клювом. Все
остальные хищницы полукругом встали вокруг брата и сестры, оставив
свободным только один путь – в пещеру. Оттуда разило зловонием.
Изулен огляделся. Вокруг высились
горы, упираясь верхушками в покрасневшее, будто залитое кровью
небо. Бежать некуда, и он поднял сестру на ноги, вытер рукавом её
заплаканное лицо.
– Анфи, пойдём.
Кто знает, любимое ли прозвище
успокоило сестру, или напускное спокойствие, прозвучавшее в голосе
Изулена. Она вцепилась в него своей красной от холода ручонкой –
надеялась, что старший брат спасёт, выручит из беды. А ведь в беде
повинны не только феи, подумал Изулен, но и он сам. От этой мысли
стало ещё хуже. Раньше ему не приходилось винить себя за
что-либо.