Прямо перед ним, на том же
самом месте, лежал пожелтевший листок с печатными столбиками
стихов, которые начинались так: «О время...»
Веник почувствовал смертельную
слабость. На миг навалилась чернота, но тут же
холодный пот возвестил, что сердце всего лишь засбоило, что будут
ещё секунды, а может, и годы.
Веник свисал со стула, слушая
биение собственного сердца и уничтожая в уме следы своего
пребывания в городе. Он понял: то, чего он больше
всего боялся, наконец случилось — его засёк патруль
времени.
Надежда на спасение была.
Патрульные не имели физического тела. Дух патрульного
не мог запросто шляться по улицам в поисках своей
жертвы. (А чтобы захватить душу Веника, требовалось вступить
с ним в непосредственный контакт, то есть дух должен
был явиться ему в каком-то укромном месте.) И место нужно
было срочно менять.
Веник долго и безуспешно искал
на Земле средство противостоять патрульному. Но находил
лишь легенды о демонах, похищающих души, и нигде —
методов борьбы с ними. Нет, конечно, можно было изобразить
пентаграмму или ещё какую-нибудь чушь попробовать, однако
в подобные средства Веник не верил ни на йоту.
И спасение он видел сейчас исключительно
в немедленном бегстве.
«Ах, Дина, Дина... Сколько лет
мы прожили с тобой, как теперь оказалось, в мире
и согласии»...
Бронзовые кроны деревьев несли
на ветвях рассвет. Гасааль запел где-то в траве, прячась
в глубоких следах цааха. Жёлтые стрелы стисков взрезали
индиговое зарево, и серебром пролился внезапный звездопад.
Рой-Цох сидел на коралловой
скамье молельного дома Мантейи и наблюдал за восходом
голубого солнца Психотарги. Рой-Цох не был послушником. Для
него, простого паломника, огромной удачей было попасть в это
время в сады всепланетно известного храма Голубого солнца
и созерцать срастание восхода Ноа и заката Сия —
божественное зрелище, способное свести с ума планетянина
с Эздры или Коа — младших планет системы.
Трепет отпустил наконец Рой-Цоха.
Он сидел, задумчивый, ещё довольно долго, пока послушники
не загремели медной посудой и над молельным домом
не зазвенели диски, призывающие в трапезную. Новый день
пришёл. Свершилось. Вновь минула смертная чаша — в долгую
ночь Сия не сожрал белоголовый Хадрас — демон ужаса
долгой ночи. Вновь родилась Ноа — голубая звезда счастья
и благодати живущих. Слава Мант