– Ну-ну, беги, нажалуйся боссу! Будто
мы не знаем, что ты стукач сраный!
– Надо было тебя вовремя ломами по
хребту отходить!..
– Мужики, серьёзно, ну не балуйтесь…
Вышли-то вы, а влетит-то всем!
– Не бойтесь, товарищ!
Присоединяйтесь к рабочему движению! Когда мы вместе, то пусть
жирные капиталисты страшатся нас, а не мы их!
– Га-га-га! Молодец студент, верно
сказал!
– На, щегол, глотни пивка!
– Серьёзно, Йохан, айда к нам! Не
ссы, однова живём!
Агитаторы ободряющими криками
призывали сослуживцев присоединяться к митингу. Многие
действительно влились в толпу, вопреки возмущённому ору
штрейкбрехеров. Жандармы делались всё мрачнее, а толпа всё больше
распалялась от неопределённости: чему способствовали товарищи,
приносившие под полой бутылки пива и джина – те мигом расходились
по рукам. Стрелка на незримом манометре по волоску, но неуклонно
ползла на красное…
Взрыв должен был случиться. И он
прогремел.
Когда первый оратор забрался на
фонарный столб, к нему кинулись ажаны – задержать, арестовать,
пресечь… Орущего бунтарские лозунги студента ещё только тащили со
столба за ноги – а уже прозвучали призывные вопли. На выручку
кинулись паровозники, изрядно «подогретые» за долгое ожидание.
Затрещали первые свернутые скулы и пролилась первая кровь - пока
что из разбитых ртов и носов.
Жандармы схватились за дубинки и
свистки. Паровозники взялись за кастеты, цепи, ключи…
Закипела драка.
На выручку к избиваемым ажанам
ринулась проходящая мимо полурота Внутренней Стражи, идущая на
стрельбище. С винтовками, штыками и боеприпасом. В стороне не
остались и дворники с угловыми. Но первые прогремевшие выстрелы –
пока ещё в воздух – не устрашили толпу:
– А-а, суки! С оружьем, на
гражданских?
– За боссовы деньги?!
– Ебашь уёбков!
– Круши гадов!
– Круши-и!!!
Отхлынув, паровозники сбились в
рыхлое каре, ощетинившись трофейными винтовками, досками,
выломанными из заборов и лавок, и начали пятиться от депо, выползая
на проспект.
Солдаты, обалдевшие от такой
наглости, попытались было вернуть казенное оружие. Но толпа, слепой
и безумный монстр, вместо того, чтобы по-прежнему отступать,
ударила им навстречу, стоптав пару десятков «внутряков».
И над головами забастовщиков, на
штыке отбитой у врага винтовки, впервые взвилось лихое и страшное
бунтарское знамя, после которого уже не было дороги назад. Чёрное,
как ночь, знамя анархии.