– Уймись, Король. Если верить
сказкам, всё у Дафниса хорошо сложилось, он себе нашёл девушку
Хлою, и жили они долго и счастливо… Кабак, опять же, не в честь
этого самого, а по имени бабочки-бражника. Мохнататя такая,
толстомордая. Ну вылитый йормландский бюргер!
– Даже не рассказывай мне про этих
древних педрил, слышать не хочу! Все там они пидорами были!
Зузан смотрел на происходящее с
изумлением, настолько это было не похоже на спокойного,
доброжелательного Короля. Заметив его взгляд, Тайво широко
ухмыльнулся:
– Не принимай близко к сердцу, пан
Бомба. Видишь ли, единственное на свете, что может нашего Короля
вывести из себя – это крепкая, прочувствованная мужская дружба.
Если ты понимаешь, о чём я.
– Не называй это «дружбой», слышишь?!
Никогда! – сердито рявкнул панцерник; развернулся и вышел.
– Как учит нас мудрый профессор
ливонской психологической школы Сигизмунд Фройдман, – задумчиво
прокомментировал Тайво, глядя на оставленную Королём в запорошившей
пол пыли цепочку слегка косолапых следов, – более всех прочих
агрессия по отношению к мужеложцам свойственна тем мужчинам, кто
испытывает скрытые сомнения в собственных сексуальных
предпочте…
– Тайво, блядь, клянусь, я тебе ключ
гаечный в жопу засуну! – яростно заорал из коридора Король.
– Ну, вот. Все разговоры про жопу! –
с видом оскорблённой невинности развёл руками Тайво. Король из
коридора взревел совсем уж бешено, после чего по лестнице
простучали его башмаки.
Когда сопящий и пыхтящий от ярости
панцерник вышел на крыльцо, обстановка во дворе успела измениться.
Зяма хрипел, запрокинув голову – а сзади его, обхватив шею локтём,
душил какой-то бугай. Король был настолько зол, что даже почти не
заострил на этом внимания: просто с размаху шарахнул душителя по
голове ключом, проходя мимо. Душегуб повалился наземь, Зяма
судорожно вздохнул, а мехвод уже забирался в кабину голема. Сердито
бормоча под нос, он нажал на рукоять – и лебёдка за кормой машины
закрутилась, наматывая трос.
В спальне все присутствующие
отпрянули к стенам: трос натянулся, сейф вздрогнул и поехал по
полу, переваливаясь и стукаясь углами. На ходу он врезался в
постыдную скульптуру, расколошматив её на осколки, выкатился в
коридор, смяв ковры – и, наконец с грохотом скатился вниз по
ступенькам, откалывая от них куски, и вывалился на крыльцо.