– Как? Клянусь, я налила ему всего бокал!
– Он же сраный полугном! И, видимо, где-то перехватил чего
покрепче для стояка. На гномов это зелье хреново действует, нельзя
понижать градус… Ты всё записала?
– Но ты же мне не сказал… я не знала! Скорее, ему нужно к
врачу!
– Да-да, сейчас, – пробормотал Пьер, выволакивая слабо
дёргающегося карлика из постели. – Сейчас будет ему врач!..
– Пьер? Что ты заду…
Окно на третьем этаже распахнулось, и обвитый простынёй голый
полугном вывалился наружу. Внизу раздался смачный «бултых!»,
заплясали на потревоженной глади канала блики – и улеглись. Лишь
белая простыня поплыла по чёрной воде, навстречу волнам далёкого
моря.
– Собирайся, кисонька, нам пора! – Пьер достал из фонографа
цилиндр с бесценной записью, сунул в сумку и перекинул ремень через
плечо. – Отойди от окна, сисечки застудишь!
– Пьер! – Жюли, перегнувшись через подоконник, обернулась к
сутенёру: губы её дрожали, глаза блестели. – Зачем ты… Мне нравился
это малыш. Такой забавный! – шлюшка шмыгнула носом.
– Фи, mon chérie! – Пьер по-хозяйски хлопнул девушку по упругой
ягодице. – Ты же слышала, что он нёс? Сотни миллионов! Если
продадим этот слух кому надо, заведешь целый гарем таких уродцев.
Пошли, деньги не ждут!
*****
За спиной у Папюса книга в черном переплете. В книге же – буквы,
слагающиеся в слова. Те в предложения, потом в абзацы...
Пишет те сроки он сам. Золотыми чернилами, лебяжьим пером!
В тех абзацах у Блохи все хорошо. Нет, отлично! И рост, и стать,
и деньги с удачей!
Нет в тех строках только черной реки, вода в которой холоднее
льда.
04.04.1893г. от В.
< За 42 дня до…>
С крыши открывался роскошный вид. Весь “старый город” – как на
ладони. Со всеми куполами, сводами, шпилями, обширными парками,
реками и озёрами – те ну просто как зеркала блестели!
Знай бы о таком месте художники с Монмартра, насмерть бы дрались
за право поработать здесь несколько дней.
Пианист хмыкнул, представив себе бой на кисточках. Раз, раз,
палитрой отбить, и в глаз! Воткнется не хуже стилета! Помнится, у
художников еще и ножи с собой часто есть: карандаши подтачивать,
колбасу нарезать, натурщицам локоны подравнивать на всяких местах.
Устроят кошачью свалку не хуже ландскнехтов!
Но нет! Никаких мазилок! Художники, они ведь хуже цыган! Те же
пропавшие вещи и грязь. Да еще и разноцветная и оттирается только
ацетоном.