Трое мужчин спустились на платформу. «Станция» была слишком
громким названием: перрон с часами на столбе, крохотный вокзальчик.
Вокруг разлапистые сосны, за деревьями в низине – крыши городка.
Всё казалось каким-то игрушечным…
– И где тут таксомоторы паркуются? – поинтересовался Пианист,
когда они прошли через вокзал: зал с тремя скамьями, еще более
изсиженными, чем в поезде, и доской расписания на стене, пустовал,
и лишь служащий дремал в окошке кассы, надвинув фуражку на лоб.
Когда выходили, Раймунд привычно огляделся по сторонам; бросился в
глаза символ, намалёванный красным на стене вокзала – что-то вроде
скрещённых молотков в кривом круге. Художник крепостью руки
похвастаться не мог, и молотки смахивали на кривоватые топоры.
– Да какие таксомоторы? Ты бы еще метрополитен искать начал! –
удивился Рене. – Городишко-то – одной струёй перессать можно! За
четверть часа дойдём!
Китобой с первых минут путешествия взял на себя функции
проводника. Хоть в Плювинье он раньше и не бывал, но городок
находился в холодных землях его родной Бретани, а тут Дофин
чувствовал себя куда уверенней, нежели в суматошной столице.
От вокзала вниз по холмам вела улочка, обставленная редкими
домишками. Облупившийся деревянный щит на обочине сообщал, что
путники прибыли в «город Плювинье, округ Лориэн, Бретань; население
35… человек». Три с половиной тысячи с чем-то – но последние две
цифры, кто-то так часто соскабливал и перерисовывал, что ему
надоело. Что производило ещё более унылое впечатление.
Как и пейзаж! Раскинувшийся меж холмов Плювинье выглядел так,
будто завяз в Средневековье. Булыжные мостовые, старинные дома из
серого и чёрного камня, двускатные крыши с высокими трубами и
коваными флюгерами. Погода выдалась под стать – небо обложили тучи,
холодный ветер бил в спину и трепал полы пальто. Обычный день для
Бретани, промозглого и сурового края непроходимых лесов, холмов и
вересковых пустошей до самых берегов холодного залива Ла-Пошет, на
севере бьющегося в утёсы неприступного хребта Глен-Мор…
– Холодрыга-то какая, prasečí hovna! – пробормотал сквозь зубы
Зузан, нахохлившись и подняв воротник засаленной куртки. Она, судя
по состоянию, могла принадлежать еще почтенному батюшке взрывника.
А то и дедушке.
– Я тебе говорил, мосье Сюзэн, оденься теплей! – хмыкнул
Китобой. – Тут тебе не там, знаешь ли! Привык на своей жаркой
родине яичницу на земле жарить, не снимая штанов!..