Но и к казакам у меня уже имелись свои претензии.
Спросил у Шкваркина: знает ли грамоту? Оказалось, что нет.
- Готов ли присягнуть мне в верности? А там хочешь - иди ко мне
на службу, а не захочешь - езжай домой. Что скажешь?
Я сейчас вроде как в роли Понтия Пилата, пытающегося спасти
безумца. А он лишь улыбается, надсмехаясь над моей жалкой попыткой
выручить его.
- Не буду присягать тебе, потому что ты самозванец. А вся ватага
твоя разбойники и воры. Завтра вас всех повесят.
И демонстративно так улыбается. Похоже парень из идейных
противников, но тем ему и хуже.
- Лучше бы ты присягнул и поехал домой. Но вольному, как
говориться – воля. Может нас всех повесят завтра, но тебя-то
вздернут уже сегодня. Подумал бы об этом своим умишком, вместо
того, чтобы насмехаться над нами. Ну да, господь с тобой! Если
человек глупый – это надолго, а если дурак – то это уже навсегда.
Готовьте казаки рель (виселицу по-местному). Я умываю руки, а его
отдаю вам. Вешайте!
Тут же казаки без церемоний схватили за «зашкварник» гордого
юнца и потащила из круга.
- А этот чем провинился? - спрашиваю у Давилина о
дворянчике.
- Этот вчера соврал, он вез грамоту. Вот она.
- Ну удивил. А то, что врет я и сам вчера видел, - постарался
рассмеятся как можно беззаботнее и подошёл к арестанту. –
Признаешься ли в том, что соврал?
- Признаюсь, что был отправлен комендантом Яицкого городка
Симоновым в нижнеяицкие крепости и форпосты.
Дворянчик понурил голову в знак раскаяния.
- Ну а прочитать-то сможешь, что за петицию ты вез? Грамоту-то
знаешь?
- Знаю, Помимо русской еще французскую, немецкую и польскую
грамоту знаю, - выпалил сержантик.
- Хорошо! Читай!
С «петицией» было все понятно. Призывал комендант разыскать и
схватить Пугачева.
- А чего Пугачева ловить? Пугачев сам идет в Яицкий городок!
Если я — Пугачев, как они называют, так пусть возьмут и свяжут. А
ты готов присягнуть мне?
- Готов, государь.
- А пойдешь ли ко мне на службу!
- Пойду – говорит.
Ну и ладушки! Хоть этот оказался с мозгами.
- Клянись, давай. А вам казаки, скажу одно – этого хлопца я не
отдам. Отныне быть ему писарем (то есть дьяком) при мне.
Толпа разочарованно вздохнула, но в стороне уже разыгрывалось
новое зрелище. Несколько казаков, наскоро вкопав пару столбиков,
крепила перекладину виселицы.
Гомонящая толпа устремились туда.