Незнакомец улыбнулся. Сам не знал, чему, – просто всё
происходящее его вдруг позабавило. Обнаружив в нескольких шагах от
себя удобное и, главное, незанятое кресло с тумбой, украшенной
фруктами в вазе и вином в бутыли, он, отринув любое смущение,
направился прямо к ней.
– Позорное несоблюдение этикета, любезнейший, – как по команде
прокряхтел один из нобилей. Граф де Оклиаз. – Позорное, и весьма
недальновидное, замечу.
– Любезнейший граф, – отозвался незнакомец, устраиваясь в кресло
и прилаживая свою шляпу на один из подлокотников. Под ней
скрывалось украшенное серебром седины лицо человека почтенных лет и
множества испытаний. – Среди всего многообразия ответов на вашу,
замечу, вполне обоснованную претензию, я хотел бы сказать: а не
пойти бы вам к чёрту?!
Не ожидавшей подобной дерзости граф аж крякнул, подавившись.
Девицы захихикали вороватыми лисичками, дети заохали. Матрона шумно
втянула воздух, ничуть, впрочем, не отвлекшись от читаемой книги.
Летописцы заскрипели перьями. И только господин Освальд улыбнулся –
лживой своей улыбкой, но не самой лживой.
– Скажи, достопочтимый Конрад, – начал он, – ты знаешь, зачем ты
здесь?
Названный Конрадом меж тем взялся за бутыль вина:
– Ну, достопочтимый господин Освальд, сначала я решил,
что вы хотели бы меня казнить. Избавится, так сказать, от
наболевшего бельма в глазу. Но для этого слишком уж много во всём
этом мороки. Ваше здоровье! – Налил в гранёный бокал вина и отпил
глоточек. – По той же кстати причине я уверен, что вино не
отравлено. Затем, я подумал, что вы хотели бы меня публично унизить
и уничтожить, – но, после, вспомнил, что это банально не ваш метод.
Так что я пришёл к выводу, что у вас есть, что мне предложить.
– Вы правы, – улыбнулся Освальд, – хотя, скорее, это у
вас есть, что предложить мне.
– Но у меня за душой нет ровным счётом ничего! – с полуулыбкой
ответствовал Конрад, отставил вино и потянулся к яблоку, – большому
и красному, будто бычье сердце.
Достал из-за полов плаща небольшой кинжал и принялся неспешно
срезать им кожуру. Все присутствующие охнули. Все, кроме детей,
девиц, и самого Освальда.
Хозяин медленно похлопал в ладоши. И спокойно позвал стражу.
В тот же миг дверь распахнулась, и в кабинет ввалилось дюжина
человек, вооруженных мечами, полэксами и менкатчерами, а возглавлял
их усатый вояка, лицо которого являло картину множества жесточайших
шрамов. Именно его и называли здесь Капитаном. Он был неутомимым
бойцом, опытным командиром и верным соратником. И он не был
глупцом: увидав недавно конвоируемого, мирно сидящего в кресле с
кинжалом в руке, сразу же всё понял и остановил своих людей. Спал с
лица.