Я – охотник. Я молод ещё. По-хорошему – слишком молод, чтобы
ходить по полям да лесам в одиночку. Наши края знатны кабанами и
рысями, да и на медведя, неровен час, нарваться можно. Но мне-то ни
кабаны, ни медведи нипочём, – я по лесу тихонько ходил, будто
мышка, да и далеко в чащобу забредать сегодняшним днём не
намеревался.
По правде сказать, сегодня я и вовсе не собирался ступать в
лес.
Что-то затрещало. Недавно освежёванная тушка не удержалась на
распорке и соскользнула прямо в огонь. Я поспешил вернуть её на
место и закрепил получше. Заодно, сбрызнул вином из бурдюка и
немного присыпал солью. Это кролик; один из нескольких бедолаг,
попавшихся в силки, коего я выбрал себе на завтрак. Ещё немного, и
будет готов; а остальные незадачливые его собратья дома отправятся
в похлёбку. Три тушки покоились на походном плаще. По соседству с
одной прелюбопытнейшей моей находкой.
Сегодня я проснулся ещё сильно затемно. Распахнул глаза, будто
кто мне в них веточки поперёк век вставил, и глядел так в потолок
о́тчего дома до тех самых пор, пока не понял, что больше уснуть уже
не смогу. Мать, ясное дело, ещё спала, да и отец тоже. Будить их
было верным способом огрести нагоняй, а потому я тихонько поднялся
и стал собирать вещички. Сперва думал сходить к охотничьему домику
– проверить, как сохнут растянутые шкуры, но мой лук и всё
необходимое было под рукой, а потому я направился прямиком в лес.
Походил-побродил, о жизни подумал, проверил силки – те, которые
сумел отыскать. В овраг скатился. Чуть позже даже напал на след
луговой косули – и как это она сюда забрела? – но выследить, в
конце концов, так и не сумел. Зато, собираясь в обратную дорогу,
нашёл нечто удивительное.
Я снова взял находку в руки, покрутил, осмотрел со всех сторон.
На диво точная фигурка голубицы – будто живая пичуга взяла, да и
обратилось в древо. Мастер мог бы гордиться такой поделкой, вот
только эта была покрыта корой, некогда росла на ветке дерева, а,
отломив её, мне ещё и листву пришлось обдирать. С самого прихода
лета ходят слухи о таких вот диковинах в лесу: то голова зубра на
стволе векового дуба отпечатается, то заяц на корневище как живой
воссядет. Охотники постарше всё чаще такие истории рассказывать
стали, и я им сперва-то не верил… до этого вот самого момента.