– Эй. Эй! – окликнул я странника.
Окликнуть-то окликнул, но сделал это до того невежливо – не
убрав пальцев с тетивы, – что сам тотчас же едва не зарделся от
стыда. Незнакомец остановился, а я, перебросив лук через плечо,
принялся поспешно заталкивать стрелы за пояс.
– Приветствую! – снова крикнул я, борясь с неладными
стрелами.
Незнакомец не ответил. Он остановился в пол оборота и на меня
даже не взглянул. Хотя, если б и взглянул, – наверняка из-за своей
дурацкой шляпы ничего бы не увидел. Казалось, он прислушивался, и у
меня сразу же возникла догадка: быть может, он слеп? Это объяснило
бы шляпу, но… одинокому слепцу в наших краях просто неоткуда
взяться.
Незнакомец меж тем отвернулся – собственно, только тогда-то я и
понял, что его голова всё же была повёрнута ко мне, – и зашагал
прочь, не обмолвившись и словом. Он прошествовал мимо моего постоя,
ударяя посохом в землю, и стал постепенно удаляться.
– Эй, подожди! – крикнул я ему вослед и принялся торопливо
спускаться.
Спустился. Точнее, скатился кубарем. Обломил одну из стрел, да
ещё и в костёр наступил, вновь уронив тушку кролика на угли, но
внимание чужеземца так и не привлёк.
И идти бы ему своей дорогой дальше… но так ведь брёл он в
никуда!
Моя деревня, что носила название Падымки́, располагалась на
косом полуострове, сквозь который бежала река; совсем недалеко от
моря. Пожалуй, это было самым глухим местечком на всём Драриндаине,
– одном из островов Атаранской гряды, что в Светлом море. Даже
сборщики податей – и те заглядывали к нам изредка, хотя до
ближайшего городка было не более двух дней пути. В Падымки вела
единственная дорога, но среди скал у восточной окраины таилась ещё
и малоприметная бухта. Бухта Контрабандистов, названная так вовсе
не ради красного словца. Именно оттуда-то – морем – чужак и
прибыл.
Сама же деревня вовсе неспроста заимела такое название: хоть и
вела к ней отвоёванная у леса дорога, но незнакомый с местностью
путник наверняка заплутает, покуда не посчастливится ему разглядеть
дым печных труб над холмами и изломами. Такая уж у нас земля. А в
нынешний час печи не топили. Чужеземец шёл почти правильно, но взял
слишком южнее. Совсем скоро он выйдет к клифу, что обрывается прямо
в бурлящее море, и, коли жизнь ему дорога, – неизбежно повернёт на
север. Просто не сможет в тумане отыскать иного пути. Пройдёт мимо
Падымков, хотя деревня будет у него прямо под боком, и, наверняка,
на веки вечные пропадёт в густых лесах.