— У тебя дряблая матка! — с
наслаждением выкрикнула она в ненавистное, смятое глубокими
морщинами лицо. — Ты уже не чуешь металл! Ты не слышишь, когда он
идёт на нас!..
Глядя исподлобья, Мать отступала к
подожжённому металлом сушняку и торопливо наматывала на руку
сыромятный ремень кистеня. Чага шла на неё безоружная, и никто не
решался встать между двумя женщинами. К счастью, Чага и сама
сообразила, что не стоит доводить Мать до крайности, и,
остановившись, продолжала осыпать её оскорблениями издали.
— Если ты решила отдать нас металлу,
то так и скажи!..
Мать молчала, въедаясь глазами то в
одно лицо, то в другое. По закону Чагу следовало изгнать, но
изгнать её сейчас?.. Нет. Слишком уж дорого обошёлся семейству
Седой зверь, и слишком уж велика была вина самой Матери...
На ночь они окопались на берегу в
указанном Чагой месте. Алое закатное солнце падало за неровный
облачный бруствер, когда к Чаге подошёл Стрый — мрачный, как
разорённая степь.
— Старая дура, — проворчал он,
присаживаясь перед костерком. — Всех погубит, всё семейство, вот
увидишь...
Выбрал хворостину потолще, положил на
ладонь так, чтобы концы были в равновесии, и медленно по-особому
сжал кулак.
— Плохие времена наступают... Раньше
металл был спокойнее... Стальные птицы не падали, никто о них и не
слышал... — Он помолчал и повернул к Чаге изуродованное лицо. — Я
скажу мужчинам, а они уговорят жён. Матерью семейства будешь
ты.
— По закону Мать должна уйти сама, —
напомнила Чага.
— По закону... — Стрый усмехнулся. —
По закону металл не должен бить сверху, а он бьёт... Когда шли
через разорённую степь, нашёл я старое укрытие, в нём осколков
больше, чем костей...
— Там упала стальная птица, — сказала
Чага.
— Стальная птица — тоже металл, —
хмуро ответил Стрый. — Раз он нарушает закон, значит и я нарушу...
Матерью семейства будешь ты.
— Она не уйдёт добровольно,
Стрый...
— А не уйдёт — изгоним! — Он
шевельнул пальцами, и хворостина, хрустнув, сломалась у него в
кулаке...
Зачем она поверила ему! Ведь знала
же, знала, что кому-кому, но только не Стрыю тягаться с Матерью в
хитрости... И всё-таки поверила.
Несколько дней вела себя как дура:
пыталась командовать, то и дело перечила Матери. А та уступала ей
во всём. Уступала и терпеливо ждала случая. Видела: власть ударила
девчонке в голову, девчонка неминуемо должна оступиться...