– Олеми уже замужем, скоро появится ребёнок, а я лишь немного
младше неё. Я не хочу всю жизнь провести в нашем дворе. У меня
будет своя семья, свой мужчина. Я буду варить снадобья, как олем
Нети, и мыло, а Сола будет и дальше учить меня лечить травами.
Она намыливала шею, пышную грудь, нежный живот, полные, упругие
плечи и бёдра, и один локон, выбившийся из-под гребня, покачивался
в такт её движениям.
– Ну, ты ещё девчонка. Тебе пока не понять. А ну-ка, плесни!
Аяна очнулась от странного оцепенения, схватила кадушку с тёплой
водой и со смехом облила сестру, смывая негустую мыльную пену.
Они ещё какое-то время плескались, окатывая друг друга тёплой
водой, потом вытерлись докрасна полотенцами и большой щёткой
согнали к решётке в полу воду, разлитую по шершавым плитам.
– Ты будешь завтракать дома? – Нэни оделась, расчесала волосы и
теперь заплетала их в плотную косу вокруг головы.
– Нет, я еду на поле, сегодня будем возить власку. Я возьму с
собой лепёшек и вяленое мясо.
– Тогда зайди сначала к маме. Вчера к ней приходила Олеми, но
рано ушла, и там до вечера сидела Вагда. Сегодня Сола будет у неё
вязать зубовик. А я ухожу к олем Нети.
Аяна кивнула, грустнея, как всегда теперь случалось, когда она
думала о маме. Весной мама родила маленького брата, хотя думала,
что Тилеми будет её последним ребёнком – потому и дала ей имя,
которое означало «младшенькая». Перед родами у неё постоянно болела
голова, отекали руки, ноги и даже лицо, она не могла работать за
станком из-за постоянно мелькавших перед глазами «мушек». Только
благодаря тётке Соле и олем Нети мама выжила, когда внезапно после
родов у неё начались судороги. Женщины тогда через соломинку
вливали ей в рот настойки трав, а потом несколько дней по очереди
дежурили у её постели, опасаясь повторения «родильной корчи».
Лето прошло, наступила осень, а мама все никак не могла
оправиться от произошедшего. Она сильно постарела и осунулась,
волосы на висках сильно засеребрились. Она перебралась в комнату на
первом этаже и теперь по несколько дней подряд могла лежать и
плакать, даже не выходя к очагу поесть. Отец в такие дни приносил
ей еду в постель и долго молча сидел рядом, гладя по голове.
Младший брат, Вайд, несмотря ни на что, родился довольно
крепким, но от его крика мама тоже начинала плакать, съёжившись и
сжав голову руками, и Аяне было мучительно больно и страшно
смотреть на это.