Мама лишь улыбалась, но не разрешала. Лойка думала, что уговорит
маму весной, но пришла уже осень, а она всё ещё ночевала в
детской.
– Мама проснулась, отец с Сэлом уехали за льдом, дед Баруф с
утра сердитый, я выгнала кур на выпас, насыпала Пачу авены, ухожу к
соседям! – на одном дыхании выпалила Лойка и в мгновение ока
исчезла.
– Как думаешь, весной она переедет к нам?
Аяна бросила ведро в колодец, вырытый тем же дальним предком,
что заложил первый дом их двора и устроил каменный коридор под
землёй для отвода воды, и теперь крутила ворот, одновременно
представляя, как Лойка утренним ураганом носится по их комнате.
Колодец был очень, очень глубоким, и, поднимая с этой тёмной
глубины ведро солоноватой воды, нагретой жаром земли, что не давал
ей остывать даже зимой. Аяна с содроганием представляла бьющую
таким вот горячим ключом бодрость сестры, замкнутую в четырёх
стенах летней спальни.
– Если я уеду, то в комнате будет уже две свободных кровати. Как
думаешь, можно ли при этом будет удержать Лойо в детской? – Нэни
многозначительно склонила голову к плечу, подняв одну бровь.
– Ой, это будет невоз… подожди! В каком смысле… Уедешь?
Нэни сделала загадочное лицо, набрала плошку тёплой воды и стала
старательно умываться, пока Аяна поднимала второе ведро, пытаясь
осмыслить новости.
– Ты что же, выбрала кого-то? – Аяна от этой мысли оторопела,
почему-то в глазах и носу защипало, хотя то, что сестра в скором
времени выберет мужа, в общем-то, не было чем-то удивительным.
– Кто знает. Может, и выбрала.
Нэни сняла сорочку, собрала пышные волосы, заколола их на
макушке длинным гребнем и зачерпнула пальцами немного вязкого мыла
с запахом земляники и дикого тмина из небольшого керамического
горшочка.
Подобное мыло делала олем из дальнего двора, добавляя в него
травы и цветы. Нэни, когда её научили варить такое же, в
благодарность половину позапрошлой зимы вышивала для олем листьями
и цветами стёганую безрукавку на тёплой шерстяной подкладке. После
этого травяного мыла волосы и кожа дивно пахли, тогда как обычное,
с маслом власки и мыльным корнем, и отмывало, и мылилось достаточно
хорошо, но никакого особого запаха не оставляло. В кладовой теперь
стояли горшки с золой, залитой водой из тёплого колодца, а на
сеновале кроме целебных трав тётки Солы висели ароматные ветки
купресы со сморщенными подсохшими смолистыми ягодками, полотняные
мешочки с лепестками сампы и высушенные речные красноватые
водоросли для придания красивого цвета мылу.