Наблюдая,
как коннетабля занесли в шатер, Уилл закашлялся. Он выплюнул
сгусток крови и зло сказал жителям Вардов:
— За всю
свою жизнь я не украл ни одного дарена! Ни одного! Старался жить по
чести и совести! И вы мне заявляете, что я жру ваших детей? Трусы!
Бабушка Удда не сделала вам ничего плохого, когда помогла мне! Я бы
ушел и вы забыли обо мне навсегда... Зачем вы с ней так поступили?
Зачем? Откуда в вас это?!
И он
обратил к ним свой взор, полный слез. Но все они, как один, только
отворачивались, странно притихшие. А потом он увидел в толпе того,
кого так искал — матушку. Матушка Нанетта глядела на него больным
взглядом, пока вдруг не опустила укрытую чепцом голову и не исчезла
в толпе. Неужели и она отвернулась от него? Неужели он не достоин
ее доверия и любви? Он разглядывал всех их... А там увидел и
заплаканное личико его милой — ее крепко держал под локоть
Генри.
Ему все
стало понятно. Уронив голову на грудь, Уильям потерял ко всему
интерес. Он устал от всего этого: этой бессмысленной жестокости,
толпы вокруг. Одного только он желал — покоя. Увидев, что пленник
отрешен и намертво привязан к столбу, воины не стали его трогать —
только выставили вокруг охрану. Но и на охрану Уилл больше не
смотрел — взгляд его стал туп и пуст...
***
Следующее
утро началось с криков. Писарь вместе с советником лорда Офурта,
уважаемым господином Тиддосом, пытались успокоить очнувшегося
Бартлета, который рвался к позорному столбу. Лицо его было в
наскоро наложенных повязках, а сам он что-то истерично шепелявил
практически беззубым ртом.
— Бартлет,
прошу тебя, успокойся. Ты же убьешь его! Он нужен лорду живым! —
вопил в страхе советник.
— А я его
не убью! Я просто шпущу с него шкуру... Ему шкура не нужна!
Разойдитесь, шобаки, а то и вам доштанется!
Но писарь с
советником не сдавались, желая сохранить прежде всего свою
шкуру.
—
Остановите, остановите этого безумца! Иначе лорд Хейм Вайр нас всех
покарает!
И воины
встали живой стеной, не пуская бешеного коннетабля к пленнику. Тот
рвал и метал, кидался на своих же, пока его пытались вразумить, что
его поступок откликнется на нем самом. В конце концов, у них это
отчасти вышло. Бартлет смачно выругался, продолжая шепелявить, и
вернулся в шатер. На столе перед ним стояли яства, принесенные
местные жителями в качестве сожаления. На подносах были и
запеченные тетерева, и плавающие в жире свиные окорока, и пара
зайцев. Но за все это время, помогая с поисками сбежавшего демона,
жители Вардов так и не поняли, что сами помогают вампиру — поэтому
еда осталась нетронутой, хотя ее продолжали подносить трижды в
день.