— Мне суд назначили из-за того, что я
не имею подписанного завещания?
— Да, — кивнул граф. — По идее ты —
фон де Аверин, преемник моего друга. А по факту — лишь безымянный
незаконный старейшина.
Обеспокоенный Уильям встретился
глазами с графом, посмотрел на того честно, открыто, видя в нем
покровителя. Филипп этот взгляд выдержал, не дрогнув.
— И как же со мной там поступят,
господин?
— Не знаю, Уильям, — ответил граф. Он
понимал, что все, о чем он говорит с этим рыбаком, узнает и совет
из обряда памяти, поэтому подбирал слова очень аккуратно. — На все
воля совета. Моя забота — это обеспечить тебе безопасность, чтобы
ты не чувствовал ни в чем недостатка, а позже — сопроводить тебя в
Йефасу в целости и сохранности.
— Спасибо вам за то, что помогаете. Я
не знаю, как вас отблагодарить за такое радушие. У меня в карманах
ни дарена, да и карманы-то, собственно, в вещах, которые вы мне
дали, — и он потупил взгляд и грустно усмехнулся. — Да и фон де
Аверин из меня, как из курицы — жеребец.
Филиппа позабавило сравнение. Не
выдержав, он улыбнулся.
— Ну право же. Не стоит о себе
говорить в таком ключе. Давай к следующему вопросу.
— Ах да... Знаете, вопросов слишком
много, а я не хочу вас задерживать... Разве что изволите рассказать
про обещание Гиффарда. Я постоянно вспоминаю о нем, о той радости,
с которой он это говорил.
— Радости? — переспросил граф.
— Да. Мне показалось, что он это
сказал с каким-то воодушевлением, словно и рад был сказанному.
— Хм... Я не понимаю, почему он
говорил с радостью о земельном вопросе, который мы тогда решали.
Признаться, сам не могу сообразить... Ты же потом потерял
сознание?
Уильям кивнул.
— Что-то сдается мне, что ты услышал
не всю фразу.
— Наверное вы правы, господин. В
любом случае, меня не интересуют ни земельные, ни денежные вопросы,
и я считаю, что не вправе даже думать об этом. Все должно решаться
по вашему усмотрению.
— А вдруг речь идет о чем-то
ценном?
И Филипп наклонился вперед, с
интересом глядя на этого чудного рыбака. Но Уильям лишь
отрицательно покачал головой.
— Вы спасли мне жизнь. Я и так обязан
вам всем.
— Ладно, мне пора, — граф поднялся со
стула. — У тебя есть какие-нибудь пожелания?
— Нет, господин.
Филипп покинул узилище, пребывая в
думах. Ему понравилась вежливая, не заискивающая манера общения
Уильяма, его открытое и честное лицо, ум и ясность в глазах. Будь у
него выбор — он бы сохранил ему жизнь... Но выбора как раз и не
было — Йева и Леонард, его любимые дети, смертны. Промчатся годы,
словно мгновения, и дети начнут увядать, пока не умрут на руках у
своего отца либо от старости, либо от ран, как это произошло с его
родной семьей. Поэтому он обязан спасти хотя бы одного ребенка,
пусть и ценой жизни этого рыбака.