— Интересно. Просто времени нет. Я
как-нибудь посмотрю, отец, обещаю.
— Ты обещал еще тогда. Письма из
Тапилок и отчеты Высокого Коффа лежат уже неделю на столе
неразобранные.
— Я посмотрю... — дернул плечами Лео,
скривив губы.
— Послушай... В последнее время я
начинаю склоняться к тому...
Не договорив, граф замер, напрягся и
посмотрел за спину сына. Лео удивился, тоже повернулся. Вороний
замок был выстроен в форме подковы, поэтому тот свет, что лился из
узилища от чародейского портала, отчасти увиделся и в кабинете,
просочившись между задернутыми гардинами.
Филипп выругался. Он схватил меч,
покоящийся на стойке у стены, и бросился из кабинета. За ним
побежал и Леонард, не думая ни о каком оружии, а просто следуя.
Вниз, по ступеням с четвертого этажа — к двери тюремного блока. На
дворе была глубокая ночь; общие залы в замке пустовали. Только два
стражника стояли, прислонившись к железной двери, и перекрывали
проход скрещенными копьями. Граф рявкнул на них, требуя отойти, —
они остались неподвижными. Тогда он коснулся одного, и тот упал в
странном оцепенении, продолжая отсутствующим взором смотреть в
никуда.
С рычанием граф отшвырнул их в
сторону, распахнул дверь, устремился вглубь тюремного коридора. У
лестницы он наткнулся на еще одного околдованного стражника. Тогда
Филипп просто миновал его, чтобы не тратить время, помчался вверх,
скачками, перепрыгивая через несколько ступенек разом. На ходу он
извлек из ножен меч. Леонард следовал за отцом по пятам, мысленно
ругая себя за то, что не додумался взять с собой оружия.
Через распахнутую настежь дверь
узилища лился мерцающий свет.
— За мной не иди! — рявкнул на сына
граф, увидев, что тот бежит за ним безоружный.
Филипп запрыгнул внутрь, быстро
огляделся и увидел троих. Один из иноземцев склонился над
бездыханным Уиллом и набирал в сосуд кровь из разрезанной вены на
его запястье. Используя свое неожиданное появление, как козырь,
граф стремительно скакнул вперед для выпада. Сталь заблестела,
засветилась, отливая мерцающим порталом. Однако тот, кого
атаковали, растворился, и меч проткнул лишь воздух.
В остром предчувствии опасности
Филипп замер и инстинктивно развернул клинок, направив его режущей
кромкой назад, за свою спину. В тот же миг незнакомец выпрыгнул из
всполохов тумана позади. Острое длинное лезвие вошло аккурат в шею
графа. Пошатнувшись от вспышки боли, Филипп, меж тем, не растерялся
и продолжил движение своего клинка, завершая начатый прием.
Иноземец вскрикнул, когда кишки его вывалились из разрезанного
брюха, а острие достигло сердца, прорубив грудину.