Леонард
тоже стоял в стороне от всех, хотя и не столь отдаленно. Но стоял
он так потому, что горе старого управителя его как раз-таки и не
трогало — сам он прежде всего волновался о своей участи. Поэтому,
скрестив руки, он постоянно крутил на пальцах два перстня:
один — мрачный, серебряный,
с гравировкой ворона и алым рубином, а второй, наоборот, — из
белого золота,с
алмазом.
Запел
протяжно рог.
Бросив
быстрый взгляд в окно, Филипп поднялся с бордовой кушетки. Он
одернул свой зеленый балахон-накидку, надетую поверх кольчуги,
поправил перевязь с мечом. Затем снял с кресла темно-зеленый плащ с
плечевыми пластинами внахлест, украшенными вороньими
перьями.
— Перстни
тебе не понадобятся, — с улыбкой сказал граф, видя, с каким
нежеланием его сын держит в руках шлем и как тревожно озирается по
сторонам.
—
Да-да...
Одетый
удивительно сдержанно, Лео направился к сестре. Поверх кольчуги
мелкого плетения на нем был черный балахон, подвязанный кожаным
поясом с серебряными круглыми вставками с гравировкой воронов.
Приблизившись, он с тоской глазах вложил в раскрытую ладошку Йевы
два своих перстня, серебряный и золотой, потом невольно погладил ее
по пальцам. На это Йева только тепло улыбнулась, пытаясь
приободрить любимого ей брата.
— Сын мой,
у тебя вид, будто мы едем на смерть.
— Отец...
Мне что десятки тысяч, что сотни — мое сердце всегда готово
обливаться вражеской кровью. Но это же вервольфы... Не провели ли
нас названным числом? Не ждет ли нас в их поселении ловкая засада?
— сдавленно произнес Лео, поправив свои рыжие кудри, а затем и
глазную ленту.
— Даже если
их больше двух сотен, то большинство — это женщины, дети и
старики... А не воины.
— Но они
все могут обратиться в волков...
— Могут, но
они обращаются в течение нескольких минут, а во время превращения
чрезвычайно уязвимы, вплоть до того, что их может заколоть копьем
малое дитя, не встретив сопротивления. Если мы все сделаем верно,
то даже этих нескольких минут нам хватит, чтобы перерубить все
поселение, — после этих слов Филипп обернулся к стоявшим чуть в
стороне Онаксу и Брогмоту. — Онакс, прикажи усилить охрану у замка.
Шесть караульных ночью вместо двух, восемь вместо четырех
днем.
— Как
прикажете! — смиренно проревел басом Онакс. Уильям озадаченно
взглянул на капитана стражи, столь напоминавшего ему офуртского
коннетабля.