— Это...
нельзя... бросать свою семью.
— Надо же,
какое врожденное и несвойственное черни благородство. Именно таких
героев всегда и увековечивают в балладах, посмертно! Как говорится,
«Душа чиста, а сердце смело — в легендах образ сей воспет.
Затем в легендах и воспели, что в жизни места ему нет?» —
незнакомец пропел стих, насмешливо издеваясь. — Что до меня, то
полученная мной рана неприятна, но не смертельна. Через сезон буду
целехонький — все переломы и увечья исцелятся, ноги отрастут
заново, как должно. Однако...
Тут
незнакомец испустил усталый вздох, оборвав свою насмешливую речь.
Он в задумчивости посмотрел на серое небо, где мерцали уже едва
различимые звезды, и пригладил обожженные брови.
— Однако я
сейчас в землях Райгара. Благодаря вурдалакам он уже знает, что в
деревне что-то произошло. И, раз вурдалаки в ужасе разбежались, он
наверняка уже отправил из Офуртгоса ищеек, которым велено
проверить, что произошло. Твоя шиноза наделала слишком много шума.
Но как только ищейки обнаружат меня, беспомощного и неспособного
защищаться, их хозяин очень быстро будет здесь, чтобы
воспользоваться долгожданным шансом отомстить... — продолжил
он.
— Зачем...
зачем ты напал на нашу деревню? Тебе... так нравится... нравится
наслаждаться беспомощностью тех... кто не может
защититься?
— Я не
нападал. Такие бессмысленные забавы, вроде расправ над чернью, мне
не по духу. Однако они по духу Райгару, по крайней мере среди нас
ходят такие слухи. И когда я, путешествуя по Офуртскому тракту,
заметил, что вурдалаки вьются подле этой крохотной деревни, то
понял, что их науськивают. Это очень необычно для них, знаешь ли —
они стараются избегать людей... И потому я решил осмотреться, чтобы
найти подтверждение слухам о забавах Райгара.
Незнакомец
положил руку на грудь и посмотрел на светлеющее небо. Спустя
некоторое время он повернул обожженное лицо с сияющими глазами к
притихшему собеседнику. Тот с резко потускневшим взглядом тоже
смотрел ввысь и силился что-то сказать, но его бледные губы
испускали лишь хрипы. Наконец, грудь Уилла поднялась, и он тяжело
прошептал:
— Тогда
почему... почему ты не помог?
— А зачем?
Смертным и так свойственно умирать, причем часто умирать внезапно,
от болезней или хищников; но вас так много, что вы вполне себе
быстро восстанавливаете численность. Так зачем мне вмешиваться в
этот естественный ход жизни? — незнакомец улыбнулся. — И не смотри
на меня так осуждающе, человечек... Ты слишком мало пожил, чтобы
что-то знать об этом самом естественном ходе жизни.