— Какой
смысл тогда... долго жить, когда жизнь так... так пуста и
бесчеловечна.
— О-о-о,
какие интересные размышления возникают в твоей голове. А где ты
смог взять южную шинозу, человечек?
— Обменял у
алхимика... на рынке в Вардах... свои книги на шинозу, чтобы
подготовиться... к вурдалакам. Недавно они... они утащили из
Вардов... швею... сына ее.
С каждым
мигом Уиллу становилось всё тяжелее говорить, и он делал частые
остановки между словами, чтобы набраться сил. Из-под сгоревших
бровей на него поглядывал аристократ, деликатно улыбаясь и
терпеливо ожидая, когда его вынужденный собеседник отдохнет для
ответа. И хотя его тело иногда непроизвольно вздрагивало от боли,
говорил он бархатным и безмятежным голосом, будто и не лежал сейчас
изувеченным среди развалин.
— Понятно.
Забавно получилось у тебя это сделать. Сама по себе идея
использования шинозы в качестве оружия звучит интересно, хотя
шинозу на юге применяют лишь в качестве ингредиента для мазей. Но
она слишком неустойчива и опасна для иных целей — в чем мы с тобой
и убедились. Человечек, а как тебя зовут?
—
Уильям...
Он закрыл
глаза, прислушался к своему прерывистому дыханию — каждый вдох
давался все труднее и труднее, а при попытке набрать полную грудь
воздуха Уильям начинал кашлять кровью, которая стекала по его щекам
и подбородку. Во рту у него было сухо, а сердце словно отстукивало
последние удары.
— А полное
имя?
— Просто
Уильям... рыбак... из Малых Вардцев...
— А меня
зовут Гиффард фон де Аверин. Ну что же, просто Уильям, я люблю
общаться с интересными людьми и демонами, так что был рад
пообщаться и с тобой. Уходи в пустоту спокойно и знай, что может и
к лучшему то, что твой путь закончился так скоро. Таким, как ты,
тяжело идти по жизни, и, живи ты куда дольше, боюсь, что жизнь
стала бы для тебя мучительным открытием, от которого захочется
избавиться...
Тут
Гиффарда будто осенило.
Он умолк на
полуслове. В глазах его зажглась искра огня, уже куда более яркого
и дерзкого, и он, казалось, сам себе удивился от того, насколько
безумная идея пришла к нему в голову.
—
Действительно... Такому благородству и век в тягость. Но останется
ли это благородство спустя тот же век? Занятный вопрос, достойный
долгих философских споров. Знаешь, просто Уильям, а ведь порой в
этой жизни случаются совершенно необычные встречи, и мы с тобой,
возможно, способны помочь друг другу!... Кхм...