Медведь-Демьян, замерший позади царицы, увидел Василину, замер.
Огненная королева с маленькой девочкой подошли так, чтобы ливень и
ветер не мешали их увидеть и услышать, — и чем ближе они подходили,
тем заметнее было, что огромная волна тоже двигается вперед, едва
ли не быстрее них, и Нории постепенно отлетает к берегу.
— Талия, — крикнула Василина царице. — Посмотри на меня.
Талия!
Царица медленно повернулась к ним, подняла руку, словно готовясь
ударить.
— Ты помнишь, кто это, царица? — голос у Василины срывался, и
она протянула перед собой девочку. — Ты помнишь, что остались те,
кому ты еще нужна?
Дочь Синей пугающе долго смотрела на королеву. Затем губы ее
разжались.
— Все… мертвы… — прошептала она.
— Да нет же! — с отчаянием крикнула Василина. — Не все! Талия,
это Нита, дочь Кассиопеи! Твоя внучка! Видишь? Видишь?
Иппоталия качнула головой и снова подняла голову, не обращая
больше на них внимания. И Василина, ругая себя и преодолевая
нормальный для каждой женщины инстинкт, опустила девочку в грязь —
та удивленно посмотрела на тетю серыми морскими глазами — и
шепнула:
— Иди к бабушке, Нита! Обними ее! Обними!
Девочка засмеялась и побежала вперед — детский смех на фоне
творящегося кошмара прозвучал жутковато. Василина, закусив губу,
смотрела на то, как шлепает ребенок по глубокой, взбиваемой дождем
грязи. Мариан подобрался, готовый прыгать за малышкой, если что, и
Бермонт подошел ближе.
Маленькая Нита все-таки упала. Попыталась подняться. Не смогла,
забарахталась в грязи.
— Бабушка, бабушка! — заплакала она. Царица смотрела вперед.
Василина не выдержала, всхлипнула, сжимая кулаки. — Бабушка! —
крикнула девочка.
Талия снова повернула голову, с каким-то изумлением глядя на
внучку, — и вдруг рванулась вниз, схватила ее на руки и прижала к
себе крепко, обцеловывая. Затряслась, зарыдав; стена воды за ее
спиной заходила ходуном, задрожала, заворачиваясь трубой. Дракон
рванулся назад, тревожно трубя… и успел лапой подхватить Бермонта,
стоящего ближе всего к волне, когда она обрушилась…
— Василина! — услышала Василина отчаянный вопль Ани. —
Оборачивайся!
И королева, ощущая на лице мокрые брызги и холодея от ужаса
перед накрывающей их волной, успела вцепиться в Мариана,
загородившего ее от бурлящей смерти, закрыть глаза, истово желая,
чтобы у нее появились крылья, — и взмыть в воздух огромной красной
соколицей, крепко сжимая мужа в когтях.