— Он... мёртв? — нарисовался в
дверном проёме мой заказчик.
— Волдо, — потёр я кулаком м залитые
кровью глаза, — сучий потрах, что же ты мне пел про немощного
отчима?
— Я не говорил, что он немощный, я
сказал, что он спившийся.
— Да, дьявол в деталях, — погрозил я
ему тесаком.
— Вы справились. Вы справились! —
повторил он уже без полувопросительной интонации и с гораздо
большим чувством удовлетворения, после чего пнул труп. — Эта свинья
в самом деле сдохла.
— Точно. А теперь будь добр... Что
там? — заметил я небольшое свечение во рту покойного. — Это то, о
чём я думаю?
— Да, — кивнул Волдо, недобро
ощерившись. — Его душа.
Голубоватый огонёк поднялся и завис
над мёртвым лицом. Крохотный, не больше фасолины. Но такой...
манящий. Я машинально потянул к нему руку и почуял, как пальцы
закололо, будто электричеством.
— Не бойтесь, — прошептал присевший
рядом Волдо, точно так же пялящийся на огонёк и с силой прижимающий
собственные руки к груди. — Берите её. Скорей же.
И я взял.
Сложно описать словами то, что
произошло дальше. Если бы забористая наркота имела моментальный
эффект, то это можно было бы сравнить с приходом. Моя голова в один
миг заполнилась образами, звуками и даже запахами, которых я не
знал, не помнил... чужими. Они проносились в мутном мареве,
выскакивая на мгновение и вновь утопая в этом безумном киселе из
воспоминаний, переживаний, чувств. И это было чертовски стрёмно.
Это было сродни... Изнасилованию. Мой внутренний мир только что
подвергся агрессивному вторжению, грубому и болезненному. Мне
буквально выебли мозг.
— Ух, бля... — нащупал я левой рукой
пол, а правой подобрал текущие по подбородку слюни. — Ух, сука,
нахуй.
— Вы как? — задал совсем неуместный
вопрос Волдо.
— Как? — огляделся я и вздрогнул,
встретившись взглядом с мёртвыми глазами Олафа.
Да, этого верзилу звали Олаф, и он не
забыл своё имя. Он много чего помнил. Или это помнил я? Вся эта
кровавая каша в моей черепной коробке — чья она?
— Твой отчим... — попытался я взять
себя в руки, для верности обхватив ими собственную голову.
— Что?
— Он воевал?
— Да, служил в пехотном полку на
границе с Салансой. Говорил, ему приходилось сражаться. Вы видите
это?
— Я не знаю, что вижу. Не понимаю.
Дьявол, — попытался я встать, но непослушные ноги понесли меня к
стене, по которой я сполз обратно на пятую точку.