— Быстрее!
Чтоб вас, еще быстрее!
И белая
ночь текла мимо них как река.
Так
незаметно минул час, затем другой. Звуки рогов подгоняли их в
спину, не давали ни минуты отдыха. Эхо перекатывалось взад-вперед
по долине, многократно отражалось от далеких скальных карнизов,
испуганной птицей шарахалось между деревьями. Жидкая белесая мгла
гудела от скачки. Казалось, враги окружают их со всех
сторон.
Первой
сдалась рыжая кобыла дозорного. Она всхрапнула раз, другой,
замедлилась, сбилась с шага, и вот, на очередной кочке передние
ноги у нее подломились. Дозорный упал неудачно, запутавшись в
стременах, и кобыла обрушилась на него всей своей тяжестью. Никто
даже не подумал остановиться. Промедление означало
смерть.
— Прости, —
шепнул Нильс, приникнув к конской гриве, — и прощай.
Спустя четверть часа лошади двух
оставшихся лучников тоже сбавили ход, начали спотыкаться и храпеть,
роняя хлопья пены. Только рослый игреневый жеребец Нильса продолжал
лететь вперед как на крыльях. Следопыт не заметил, как его спутники
обменялись быстрыми взглядами, потом одновременно натянули поводья
и развернули обессилевших лошадей вспять. Мгновение назад их
скачущие тени еще мелькали где-то позади, и вот уже растворились в
мутной слепоте летней ночи.
— Непуганые щенки! Молодые дурни!
Горло сдавило от жалости и бессилия.
Нильс не просил и не ждал от них самопожертвования, но они
выполнили свою работу на совесть. Простые, не слишком смышленые, но
исключительно верные люди, достойные лучшей участи. За спиной, едва
слышно за топотом копыт — встревоженные
крики, короткий свист, испуганное ржание лошадей, лязг металла.
Долгий протяжный вопль. Затем тишина.
— Прощайте,
— шепнул Нильс бесцветным голосом живого мертвеца.
Стая
нетопырей вилась над ним как шлейф нераскаянных преступлений за
спиной грешника, падающего в бездну. Сколько еще выдержит
тренированный бретонский жеребец? Не более полумили, вряд ли
дольше. Но кони преследователей тоже не могут скакать вечно.
Конечно нет. А летучие мыши не охотятся на людей.
Дорогу
перегородила широкая бочага, обросшая по краям сочной зеленой
осокой, водяными лилиями и горецом. Нильс направил коня правее,
через земляничную прогалину, через морошку и вязкий серый песок.
Налетел порыв ветра. Лес со вздохом проснулся, зашептал на разные
голоса. Тревожная мысль ворвалась в сознание: