Снег радостно хрустит под ногами, уши немного подмерзают – надо
было шапку надеть, ну да уж ладно. Не так далеко идти, если по
прямой.
Рокко отсалютовал бутылкой трем карабинерам, топтавшимся у ворот
церкви, видимо, в ожидании начальства, и поторопился к дому. Однако
пройдя первый домик, хозяин которого, пыхтя папиросой, откидывал
деревянной лопатой снег с дорожки, Рокко замедлил шаги.
Звук, донесшийся из центральной части городка, будто силой
растянул губы в улыбке. Встрепенулось, застучало быстрее сердце. И,
подумав, что Аргенто устроит ему разнос за опоздание, Рокко потер
сначала левое, потом – правое ухо и пошел к главной улице
Ви́рту.
Шаг его то ускорялся, то замедлялся – в такт движению мысли. В
который уже раз Рокко, загибая пальцы, считал годы, потом – дни.
Да, ошибки быть не может, решил он, свернув на Центральную. Сегодня
Рике восемнадцать. А значит, до полуночи ей предстоит принять
важное решение, выбрать судьбу. Кем же она станет?
Яростно-развеселые переливы мелодии, звучащие все громче, не
оставляли сомнений в одном: монастырь точно ничего не получит.
Остается замужество или работный дом. Рокко попытался представить
Энрику, в поте лица зарабатывающей копейки на одежной фабрике.
Получилось, но картинка вышла пренеприятной. Выдуманная девушка
смотрела на него с грустью и мольбой: спаси меня отсюда,
Рокко!
Рокко перекинул бутыль с освященной водой в левую руку, а
правую, замерзшую, спрятал в карман. Там обнаружился стеклянный
шарик – тоже холодный. Этот не нагреется, он для всех будет
холодным, кроме той, для которой делался. Прикосновение к гладкой
поверхности приободрило Рокко, и он зашагал быстрее. Миновал
булочную, мясную лавку, хозяин которой чуть ли не танцует у порога:
пост закончился, и скоро, буквально после службы, к нему выстроится
очередь до самого горизонта. Да вон уже народ тянется.
А кабак закрыт. Владелец его, Антино Арригетти, уже два года как
покончил с собой – сразу после того как Фабиано, да прими Дио его
душу поскорее, ввел запрет на пьянство. Нет, он-то это, конечно,
так не называл. Просто разнылся на проповеди, что каждый, кто
выпьет, отворачивается от Дио, и Дио на него больше смотреть не
захочет. Потом – в отпущениях стал отказывать тем, кто замечен был.
Ну, народ перепугался, да и перестал ходить к Антино. Жаль, хороший
мужик был. И кабак хороший…