После эволюции, мои очки Характеристик автоматически
перераспределились: от двадцати пяти Ловкости осталось
двадцать, а отнятые пять перешли в Выносливость, увеличив
красную и жёлтую шкалу; также оба свободных очка, полученные за
пятнадцатый уровень, распределились в Харизму. Три
«автоматических» очка за следующие уровни достались
Харизме, что не странно, — ведь я постоянно пользовался
ей, максимально напрягал. Три других очка я поместил в
Силу, доведя её до восемнадцати единиц.
Выхваченный из инвентаря каменный топор показался лёгким как
игрушка, я метнул его… и промазал. Оружие воткнулось в мох, а рыжий
нармедон был уже рядом. Я прыгнул ему на морду и почувствовал боль,
— удар получился сильным, но, по крайней мере, обошлось без бивней,
зверь просто боднул меня лбом и перекинул через себя, прямо под
копыта несущемуся бурому. Я вскочил, подхватывая утраченный топор,
взмахнул и вбил каменное лезвие твари в голову — сбоку. Это не
остановило движение, туша рухнула на подогнувшихся ногах, снесла
меня и вместе мы проехали по земле примерно полтора метра. Урон был
скромный, даже боль оказалась терпимой. Чувствуя дрожь под собой, я
быстро поднялся и достал второй топор.
Рыжий нармедон был уже близко, я ударил, на этот раз
вертикально, а не сбоку, но каменное лезвие раскололось при встрече
с толстой лобовой костью, а вовремя увернуться не хватило
Ловкости. Два правых бивня резко вошли в брюшину, зверь
понёс меня, воющего от боли, лог пылал красными строчками:
«Внимание! Получено критическое повреждение!»
Шкала жизни сократилась до четвери и продолжала уменьшаться,
рядом с ней пульсировала пиктограмма кровотечения. Осознав, что
сейчас отправлюсь в белёсую дымку, я закричал.
В голосе вибрировало максимальное Устрашение, нармедон
резко встал, инерция сорвала меня с его бившей и покатила по земле.
В какой-то миг показалось, что всё, смерть. Шкала жизни почти
иссякла, но осталось четырнадцать единиц, и потому я не ушёл на
респавн. Пиктограмма кровотечения отняла десять и оставила мне
жалкие четыре.
Живот был в отвратительном состоянии, сквозь ослепляющую боль я
видел часть живых кишок, вывалившихся наружу, тёмная кровь
пропитывала мох. Стараясь не потерять сознание, прибрал всё своё,
кое-как впихнул в рану с шипением и чавканьем, еле-еле встал,
придерживая потроха.