— Да, приведи Его. Мы не будем ждать
возвращения птиц. Раз откликнулась даже Изнанка — на счету каждый
миг.
Короткий кивок, шаг прочь, но
Фернандо всё равно замер в дверях, обернулся:
— Ганс… Он же сын Рудольфа. Эти три
года ты многому учил его сам и даже хотел доверить воспитание
наслед… младшего принца. Ты уверен?
— Мы собираемся дать волю оружию,
силе которого нет и не будет равных. Я не вижу других путей
защитить наш народ. А ты видишь, Фернандо?.. Молчишь… Значит, сам
понимаешь. Ганс хороший мальчишка, мало кто верен мне так же
беззаветно и сильно. Пускай он ещё слишком юн, но для паладина
первое поручение — всегда великая честь.
Фернандо не стал отвечать. Быстрым
шагом вышел прочь. Император легко мог представить, как трое с ним
во главе спускаются в забытое крыло подземелья. Как скрипит ключ в
проржавевшей, веками не видевшей гостей двери.
Как тихо звенят цепи и поднимает
грязную голову последний из бессмертных. Тот из Пяти, кому уйти не
позволила… глупость и вера в смертных.
Он стоял на коленях, распятый меж
солдатами. Тонкий, несуразный, грязный. Голова, слишком тяжелая для
высохшей шеи, казалась еще больше из-за копны путаных волос.
Плесневелая затхлость и запахи грязного тела заставляли императора
едва заметно кривиться: казалось, вся комната пропиталась этой
вонью насквозь, и её уже ничем не выгнать.
А Он смеялся. Хрипло и скрипуче.
Смех этот пускал по телу орды мурашек, рождал дрожь, сдержать
которую с каждым мигом становилось всё сложнее. Тщательно
подобранные слова забылись. Император не знал, что говорить. Не
знал, как заставить помочь того, кому не страшны ни боль, ни
смерть, а все возможные лишения уже стали образом жизни.
Но как-то начать было
необходимо.
— Ты понимаешь наш язык, Энши?
Смех оборвался. Заключенный поднял
свой пронзительный, невероятно живой взгляд и насмешливо
фыркнул.
— Энши? Ты зовешь меня Энши?
— Во всех бумагах твое имя записано
так.
Бессмертный вздрогнул и
расхохотался. Безудержно. Громко:
— А! Вот оно как! Вы, люди, опять
перегрызлись за власть! То-то меня перестали навещать. Старая
династия пала и забрала с собой самое важное! И давно?
— Три с половиной века моя семья
правит империей Нэш, — сдержанно ответил император. — Но тебя
призвали не для разговоров о прошлом.
— Хэй, а как они погибли? — Энши,
казалось, даже не слышал чужих слов. — Я помню мальчишку, который
приходил ко мне говорить. Просто говорить, представляешь? Хороший
мальчишка. Учтивый и умный, без склизкого высокомерия. Ты мог у
него учиться, если бы не стал убийцей, а?