Курт умолк, ожидая реакции на свои слова, ничего более не
объясняя; если начальству самому не станут очевидны уже сделанные
им выводы, то объяснения будут бессмысленными…
– То есть, похожая на одиннадцатилетнюю Кристину Шток, если
смотреть на нее в сумерках, мельком, – хмуро бросив короткий
взгляд снизу вверх, окончил его мысль Керн. – Это ты
подразумеваешь, Гессе?
– Я осматривал тело убитой вместе с Густавом, –
отозвался он. – И скажу вам, что, пусть ей и одиннадцать,
однако – при жизни было за что ухватиться, ignoscet mihi genius
tuus[21]. Да, я подразумеваю некоторую схожесть между
одиннадцатилетней девочкой, которой можно дать все четырнадцать, и
некоей взрослой девицей, выглядящей примерно на столько же.
Девицей, которую подсунули какому-то парню с кёльнского дна, дабы
она прошлась с ним на глазах у свидетелей. После чего Кристину Шток
находят мертвой – и кто скажет, что это не с ней видели парня?
Никто.
– Кроме тебя.
– Да, кроме меня, – подтвердил Курт убежденно. –
Кроме человека, который нашел выброшенный нож, узнал о двух похожих
девчонках… И запишет в своем отчете, что волосы Кристины Шток были
заплетены в косу; она растрепалась, половина прядей выбилась,
но…
– А волосы идущей по улицам с Вернером Хауптом –
распущены…
– Да; полагаю – чтобы закрыть лицо. Итак – пьяный и мало
соображающий изувер, который перед тем, как убить (либо после
убийства, не суть), заплетает волосы жертвы в косичку? Потом бежит
выбрасывать свой нож, из воздуха достает другой, режет ее, а после
усаживается у трупа и начинает подвывать, заливаясь слезами.
– Я вижу, в невиновности своего приятеля ты вовсе не
сомневаешься, – заметил Керн осторожно; Курт усмехнулся:
– Вальтер, я уже сказал вам, что я думаю. Однако
же, согласитесь, в этом деле чрезмерно много нестыковок. Я намерен
посетить «Кревинкель» нынче вечером и побеседовать с теми, кто
присутствовал там вечером вчерашним; если наличие этой таинственной
неизвестной блондинки подтвердится – это яснее ясного будет
говорить о том, что Финка попросту подставили.
– Зачем?
– Не знаю, – ответил Курт тут же и, не дожидаясь
дальнейших вопросов, продолжил: – Не знаю, кто. Не знаю, зачем было
убивать Кристину Шток. Но тот, кто сделал это, – не безумец,
подобные личности такого не устраивают. Они убивают
просто, не заботясь о своем прикрытии в виде ложного подозреваемого
– им либо наплевать на ведущиеся розыски, либо нужна слава. Они
начинают подставлять кого-либо лишь в том случае, когда устают и
намереваются «завязать», однако – это не наш случай: жертва первая.
Надеюсь, последняя – быть может, девочка просто увидела что-то, что
не должна была видеть; это самое логичное, что можно допустить.