– Ты сказал, что намерен идти в старые кварталы? –
уточнил Керн тихо, и он вздохнул:
– Ведь я говорил вам – в этом деле придется общаться с
такими свидетелями, которые не живут в двух улицах от Друденхауса…
Вальтер, придется. Мне придется туда идти, и – я прошу вас – без
какого-либо прикрытия с вашей стороны; никаких агентов, никакой
слежки, никаких попыток держать меня под контролем: любого чужого
там увидят и расколют в буквальном смысле сразу же.
– Да? – за внезапным озлоблением начальника Курт видел
смятение, тревогу, которую тот пытался скрыть своей излишней
суровостью. – Что же твою блондинку никто не расколол, если
она там и впрямь была и если, как ты говоришь, ее там никто и
никогда не видел?
– Потому что она женщина, – пожал плечами он, не
обращая внимания на ожесточение Керна. – Если в таком месте
появляется женщина и ведет себя должным образом (а именно так она
себя и вела – id est[22], занималась тем, для чего там
женщины и нужны) – никто не тронет ее. А личности вроде наших
агентов, у которых на лице написано «добропорядочный горожанин»,
рискуют нарваться на такой вот нож. Ведь нет же у нас агентуры
среди обитателей неблагополучных кварталов, верно?
– Увы, – развел руками обер-инквизитор, и Курт
подытожил:
– Будут.
Керн поднял к нему взгляд медленно, непонимающе нахмурясь, и в
голосе его прозвучала настороженность:
– Не понял.
– Если я докажу, что Финк невиновен, – пояснил Курт
все так же тихо и неспешно, – он будет мне благодарен.
Очень благодарен. Я буду человеком, который спас ему жизнь
– без преувеличения. И не воспользоваться подобной благодарностью,
Вальтер, будет попросту грешно…
– Мыслишь ты в верной линии, – одобрил тот
сумрачно, – однако для начала неплохо было бы вернуться в
Друденхаус живым из твоего похода, в чем одном я испытываю
глубочайшие сомнения.
– Бросьте, Вальтер; на инквизитора руку не поднимут. Как и
все, они знают, что за последние тридцать с лишним лет…
– …ни одного покушения на следователя Конгрегации не
осталось не раскрытым и не наказанным, – почти грубо оборвал
его Керн. – Уж мне ты, будь любезен, не рассказывай то, что
наши агенты распространяют в народе.
– Но ведь это правда.
– Хочешь, чтобы стало ложью?
– Или мы расследуем дело, или нет, – отрезал Курт
решительно, и на сей раз Керн не возмутился нарушением
субординации, лишь вздохнув. – А если да – мы делаем это так,
как я сказал, Вальтер, и другого пути нет. Сегодня вечером я иду в
«Кревинкель». Финк назовет мне тех, кто был с ним тогда, и я
побеседую с ними… по крайней мере, я попытаюсь.