– Закончилось… печально, – шумно вздохнул
гигант. – А начиналось вполне мирно. Суть, майстер инквизитор,
такая. Я и мой двоюродный брат были приемышами у друга нашей семьи.
Так уж вышло – я осиротел совсем рано, он чуть позже; чума
коснулась и Бамберга когда-то, хоть у нас было и не так страшно,
как в иных городах, слава Господу. И вот нас обоих взял под свое
крыло старый друг наших отцов; говорят, что тоже родич в каком-то
дальнем поколении, но никто этого никогда не выяснял, да и ни к
чему было. Воспитывал он нас равно заботливо, честно, даже
исхитрился сохранить за нами собственность наших родителей, и когда
мы оба встали на ноги, у каждого был дом и начальные средства –
покуда мы жили в его доме, наши жилища сдавались. А перед смертью
наш приемный отец завещал мне место на рынке.
– Вот это первое, что я не вполне понимаю, – заметил
Курт. – Из протоколов я увидел, что вы состоите в кожевенной
гильдии, доход получаете в виде гильдейской доли, а потому мне
неясно, для чего вам рыночное место.
– Рента, – пояснил Клотц, широко улыбнувшись. –
Наш приемный отец был тот еще прохвост… Не подумайте дурного,
майстер инквизитор, это я по-доброму. Просто умел крутиться и
извлекать выгоду на законных основаниях. Когда-то он выкупил у
городского управления рыночное место – удобное, хорошее и
недешевое; а так как желающих угодить именно на это самое
место было много – оно никогда не пустовало, а отчим неизменно
получал от торговцев небольшую, но постоянную плату за сдачу
лавочки внаем.
– И почему же он завещал эту серебряную жилу именно
вам?
– Незадолго до смерти он рассорился с моим братом, –
печально отозвался гигант. – Так разругался, что Господи
помилуй… Один из его сыновей вознамерился жениться, и девица была,
прямо скажем, из семейства не слишком благовоспитанного, да и сама
поведения… предосудительного. Отчим пытался внушать, доказывать,
говорить и по-доброму, и со строгостью, но мой брат и слушать
ничего не желал и сына отвращать от такой женитьбы не намеревался.
Любовь у него, видите ли… А девица, должен вам сказать, и сейчас
уже якшается, вот клянусь вам, с двумя поклонниками разом, и ее
родители даже ухом не ведут. Вся семейка такая, прости Господи…
– Так что с наследством? – поторопил Курт; хозяин
кивнул:
– Да, прошу прощения, майстер инквизитор… Так вот,
незадолго до того, как отойти ко Господу, отчим завещание и
переписал. А старое почему-то не уничтожил – то ли уж память была
не та, то ли еще надеялся брата переубедить и все оставить как
есть… Поначалу-то лавочное место именно брату и должно было отойти
– потому как двое сыновей и место в гильдии пониже моего, вроде как
ему нужнее, а у меня и приличный доход, и сын всего один, и тоже на
хорошем счету в гильдии – того гляди станет мастером. Брат должен
был делиться со мною малой частью дохода, и на этом все. А когда
отчим умер, он откуда-то добыл прежнее завещание и выставил его как
свидетельство.