Спустя пару часов моя рука распухла,
побагровела и отказалась повиноваться. Вид у нее был настолько
омерзителен, что Виро забыл на время про свои обиды и помог
обложить ее капустными листьями поверх слоя зловонной мази.
– Господин Виро, – замогильным
голосом промолвила я. – Возьмите, пожалуйста, в библиотеке Кодекс
Поместного мага и в разделе о пенсии поищите пункт, где говорилось
бы, что однорукий поместный маг, пострадавший от нечисти, имеет
право на дармовое место в какой-нибудь богадельне. Если однорукости
недостаточно, то мы подождем, пока я лишусь ноги – думаю, это
случится где-то послезавтра, когда я пойду охотиться на ту пакость,
что давит почтовых голубей...
Тут в двери постучали, и я издала
горестный возглас, потому что такое начало не предвещало спокойного
вечера.
Виро немедленно скрылся с глаз долой
– перед визитерами он показывался только в плаще, полностью
скрывавшем его физиономию; я говорила любопытствующим, что это мой
кузен, пострадавший от увлеченности алхимией. Верили ли мне или
нет, сказать сложно, но пока что вопросов к таинственному кузену у
местных властей не появлялось.
Я поковыляла к двери – давали о себе
знать поврежденная на прошлой неделе спина и изрядно ушибленный
копчик.
За дверью обнаружился некто в
дорожном плаще, замызганном и неаккуратно заштопанном. Капюшон был
опущен так низко, что становилось ясно – это тоже своего рода
кузен, пострадавший от алхимии, сиречь человек, не желающий, чтобы
его лицо видели. Даже те, кто приходил за двусмысленными зельями,
кутались не так тщательно.
– Чем могу помочь? – с подозрением
спросила я, вполне выразительно подразумевая: "Ничем помочь не
могу".
– Было бы в высшей степени любезно с
вашей стороны возместить мне все убытки, – заявил неизвестный,
нахально потеснив меня в сторону и распространяя вокруг себя
хмельной дух. – И для начала предоставить плотный ужин. Сардельки с
тушеной капустой меня бы устроили. И, разумеется, бутылка вина –
это принципиальный пункт моих требований!
С одной стороны, заявить подобное
могло множество людей – кому же промозглым зимним вечером придется
не по нраву сытный ужин и вино? С другой – немногие знакомые мне
люди отличались такой бесцеремонностью и прямолинейностью, и я
ощутила неясные подозрения, которым суждено было подтвердиться
спустя минуту-другую.