- И так досталось, - буркнул Микей, и по выходу из дома, когда
садились уже на повозки, спросил меня тихо:
- Про косы я понял – так тебе удобнее, про дитя тоже. Ты только
скажи – его отец живой? Он дорог тебе?
За его спиной стоял Хоразд и тоже прислушивался к тому, что я
скажу. Я обрадовалась случаю сказать правду.
- Я его люблю... хочу, чтобы был живой. Но точно знать не могу –
они умчались на выручку кому-то еще. Но даже если не приведи Силы…,
я в верности ему клялась до самой своей смерти и он моей клятвы не
отринул. Не сказал, что не хочет ее.
- А с-сам… сам тебе обещал ее - свою верность? – просипел
Микей.
- Я не просила. Он мне дочку подарил и этого довольно. Имени его
не спрашивай – все равно не знаю. И помощи твоей не жду – ты много
за нее захочешь, а я дать не смогу. На нашем роду проклятье – семьи
со мной не создать. Ты очень хороший, Микей, и Хоразд тоже. Спасибо
вам за заботу, только не выдумывайте себе ничего лишнего. Мне это
не нужно.
Мне было жаль так говорить, жаль было смотреть, как уходит
Микей, опустив плечи, как тяжело ступает и старается не смотреть в
мою сторону. Как осуждает взглядом Харазд, отводит глаза и тоже
уходит следом за другом. Но так было правильно. Я с малых лет была
приучена мамой думать о том, как поступаю. И делать что-то только
тогда, когда буду уверена, что это верно и правильно. Сейчас я была
уверена.
На повозку ведуна - с семейным скарбом, хуторяне складывали
корзину, крынку, хлеб, завернутый в холстину, кланялись, провожая
нас. Марута тихо сказала:
- Платы за постой вовсе не взяли... Благодарили за твою помощь,
ведунья, еще и щедро одарили за нее, - тяжело вздохнула, заглянув в
просвет между деревьями, куда убегала лесная дорога.
- Ох, скорее бы уже до места добраться…
По дороге в столицу больше ничего такого не случилось. Мы просто
ехали и смотрели по сторонам, щурились от яркого солнца. Начиналась
весна, настоящая, не ранняя – с молодыми листочками, травой,
первоцветами на прогретых полянках. Мохнатые фиолетовые венчики
цветков сон-травы вместе с синими пролесками пробивались к солнцу.
Тянулись даже из островков не стаявшего в тенистых местах снега.
Рядом поднимались мясистые короткие стебельки, густо усыпанные
крошечными желтыми колокольчиками. У тех мохнатыми были только
крупные листья.