Да и баба не спешит выть от ужаса, значит, есть за ее плечами
защита. Остальные бандиты сделали тот же вывод, принялись
оглядывать заросли и трак позади. Прислушивались к шороху листвы из
чащи. Потянулись к поясам. У двоих обнаружились кривые ножи со
сколотыми рукоятками.
Я многозначительно молчала, не спеша развеивать их опасения.
Хотелось достать собственный нож. Остро наточенный, отполированный,
вычищенный до блеска. А еще очень хотелось показать, как я умела им
пользоваться. Но то говорила во мне злость. Благоразумие требовало
молчать.
– Зачем вам шкуры, – лениво начала я, когда нервы бандитов были
на пределе. Они непонимающе уставились на меня с таким видом,
словно уже и забыли, что я сидела здесь. – Их еще сбыть нужно. Для
этого в город ехать, больше нигде их не купят. А если вы будете
везти их на рынок, то стража у ворот наверняка заподозрит неладное.
В лучшем случае отнимут, а могут еще и проверку устроить…
Главарь неуверенно почесал в затылке. Шкуры можно было еще и
просто использовать в собственных целях: спать на них теплее, чем
на голой земле.
Нужно было чем-то занять бандитов.
– Сегодня утром мы проезжали таверну «Лысая утка», ну тот, что у
развилки. Там еще дорога с юга Заваса идет, – я бросила невзначай
взгляд на главаря. Мое «мы» произвело на него впечатление, но он
попытался скрыть это. – У них как раз стоял купец-южанин. Имена у
них еще странные такие… Не помню… Зато помню, что купец радовался,
как удачно он сторговался в Страде, и сетовал, что почти вся его
охрана слегла с лихорадкой. Южане не привыкли к нашей погоде. И
даже ранняя осень для них испытание. Угораздило их где-то под
ливень попасть. Теперь вот отлеживаются в съемных комнатах.
Главарь прикидывал, решал. Деньги – это приятнее, чем шкуры,
которые еще продать нужно. Да и до таверны рукой подать. Вот только
больная охрана – это тоже охрана.
Главарь колебался, а я незаметно придвинулась поближе к луку.
Хотелось подстрелить его словно индюка, коим он и являлся. Но успею
ли я справиться и с остальными? Я притушила ярость, клокотавшую в
груди.
– Трактирщик говорил, что они собирались отправляться сегодня к
обеду. Вдвоем: купец и его хозяйственник. Остальных было решено
оставить до выздоровления в тепле таверны.
Последний аргумент развеял сомнения.